притяжение.

      общаться хоть и с бывшим, но фатуи казалось дилюку абсурдной идеей, но, вспоминая, как чайлд и итер были близки (а в этом самые внимательные люди тейвата никогда не сомневались), не мог поступить иначе. в памяти то и дело выскакивало недовольное лицо путешественника, готовое защищать тарталью до конца.       тогда дилюк относился к нему с явным недоверием и даже хотел прогнать рыжего из таверны, но итер вмешался. схватил того за жилистую руку и довольно эмоционально сказал, что ручается за парня. тарталья тогда только молчал да растерянно смотрел на своего товарища, не зная, что сказать. итер впервые выглядел оскорбленным и грустным от того, что ему не верят. его брови грозно свелись к переносице, а тонкие губы сжались в полоску, но даже с такой эмоцией, дилюк не мог этого не отметить, путешественник выглядел все так же по-детски. в тот день итер с тартальей все же ушли в другое место, вроде даже вовсе решились уйти за пределы города, и рагнвиндр никогда до этого не видел такую искреннюю и нежную улыбку, адресатом которой был итер.       поэтому сейчас он решил оставить все конфликты позади, пригласил чайлда присесть за стойку и налил тому стакан прохладной воды. сразу было видно, что чайлд являлся носителем гидро глаза бога, потому что вода тут же придала ему сил и какого-то спокойствия. это, наверное, выглядело забавно со стороны людей, у которых не было глаза бога, – вот так просто успокаиваться от одного вида своей стихии. однако дилюк прекрасно помнил, как с самого детства обожал сидеть то у камина, то у костра, вглядываясь в языки пламени так пристально, словно от этого зависела его жизнь. сам же кейя огонь явно не долюбливал, а позже и вовсе в его сапфировом зрачке виднелись плохо скрываемые нотки испуга, и дилюк все еще отгонял чувство вины за то, что именно он заставил кейю так сильно бояться того, что обязывалось его защищать.       кейя всегда любил снег, лед, холод, граничащий с мерзлотой, – зиму. когда дилюк и кейя были вместе, рагнвиндр даже слегка ревновал то, с каким обожанием и восхищением его возлюбленный изучал танцующие снежинки, как нежно прикасался рукой к снежным полям. кейя вечно убегал на драконий хребет, когда чувствовал себя слишком уязвленно, сидел там часами, прямо на снегу, но ему не было холодно. снег с заботой, присущей только матерям, мягко опадал у ног альбериха, не позволяя себе дотронуться до чужой и ничем не прикрытой макушки. зима любила кейю так же сильно, как и он ее. и, быть может, это было одной из причин, почему царица, великий архонт, совершающий благородные и ужасающие поступки во имя любви, благословила кейю в тот самый момент. дилюк вечно думал о своей боли, когда слушал правду от кейи, но он никогда в действительности не задумывался о том, как больно было тому, кого он весь остаток их совместной жизни считал предателем.       – что ж, походу он принял сторону каэнри'ах. ты что-то об этом слышал? – вернувшись из раздумий, начал дилюк, всматриваясь в обескураженное лицо собеседника.       – нет... я слышал, конечно, о каэнри'ах, но не знал, что она возрождена. и кто же этот умелец, что смог перетащить итера на стороны зла и... фатуи?       – его сестра и мой брат.       чайлд нервно хихикнул, после выпил залпом свою воду, будто хотел ощутить чуточку поддержки своего элемента внутри, и поинтересовался, что же такого ему могли сказать, чтобы перетянуть на совершенно противоположную сторону. которую итер, к слову, никогда не презирал, он никогда не высказывал собственного мнения, понимая, как им вертят архонты, упрямо ожидая встречи с люмин. черт...       – ты знаешь, как именно семья влияет на людей, не удивляйся так наигранно, – пожав плечами, произнес дилюк, уже изредка поглядывая на чайлда. – мне больше интересно...       чайлд, уже излучающий спокойствие и контроль над ситуацией и собственными эмоциями, перебил его.       – как же все так произошло, что я предал снежную, а он перешёл на ее сторону?       вообще-то дилюк хотел поинтересоваться, почему тот решил, что именно он мог бы знать, где носит итера, но услышать лишний раз о предательстве снежной от предвестника фатуи было так приятно, что он решил не забивать себе голову. по крайней мере на этот раз. слишком много событий произошло, голова уже отказывалась соображать так, как следует.       – ты знаешь, что тут уже какой вечер излюбленной темой является, с кем встречается итер? – перевел тему дилюк, рассматривая задний столик, откуда снова слышались эти споры, казалось, людям было совсем все равно, что их герой предал мондштадт да и весь тейват вместе с этим. неужели людям действительно интересно подобное? хотя удивляться тут нечему, итер был очень увлекательной личностью всего этого мира, поэтому им интересовались не только девушки, но и мужчины. а поболтать о чужой жизни в мондштадте любили как ничто другое. как-никак город свободы.       – неужели? – удивлённо спросил тарталья, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. естественно он услышал громкие споры дальнего столика и ухмыльнулся. видимо, они были далеки от правды. – и, как ты думаешь, с кем же итер предпочитает находиться?       предпочитает находиться, подумал дилюк, он не сказал о том, что итер с кем-то встречается.       бармен только хмыкнул, предпочитая не озвучивать свой ответ, но чайлд не планировал сдаваться. видимо, он очень гордился тем, что знает правду, причем единственный из всех присутствующих.       – хорошо, а какие у тебя догадки?       – либо альбедо, либо ты: вкус у него специфичный, – спокойно отвечая на вопрос предвестника, он наконец-то начал протирать барную стойку. ему жутко хотелось закрыть таверну пораньше или хотя бы попросить его нынешнего помощника додежурить оставшиеся пару часов.       ему очень нравятся предатели, думает дилюк, невесело улыбаясь уголками губ, не могу его винить.       тарталья же засветился от счастья, энергично закивал головой, показывая, насколько дилюк близок к ответу.       видимо, итера всегда тянуло к бездне. даже в личном плане ему приглянулся тот, чья душа запятнана ею с раннего возраста. и дилюк невольно сравнил их с итером, удивляясь тому, насколько же они похожи. только дилюка тянуло к, казалось, самой бездне, что всегда находилась в кейе.       у дилюка было так много хороших, верных и замечательных претенденток, а его сердце отдано правителю каэнри'ах.       – не волнуйся, – произнес тарталья со смешинкой в голосе и самой настоящей сталью в глазах, – мы спасем итера и от кейи, и от альбедо.       – и его сестру тоже, – уточнил дилюк, утвердительно кивнув больше самому себе, чем собеседнику. – слушай, а что вас вообще с ним связывает?       и чайлд, так любивший поболтать, начал с самого начала.       он рассказывал о их спонтанном знакомстве, о его первой лжи итеру с невероятной грустью, будто тогда он предал на самом деле себя. он рассказывал о том, как после итер игнорировал его существование неделями, путешествуя по инадзуме. как тот, не выдержав разлуки, приплыл в инадзуму, где они наконец-то поговорили и помирились. как они спали сначала на земле, под самим небом тейвата, а после ночевали в чайнике, где все было обставлено в стиле ли юэ. дилюк тоже там был, и тогда весь чайник кричал о том, что идея декора была взята у мондштадта, и дилюк мог только догадываться, как именно в чайнике менялась локация.       – о, там несколько архипелагов. где был ты, судя по твоему лицу, было обставлено все по-другому. итер - очень чуткий малый, – пояснил чайлд. – мне он показывал и что-то похожее на монд, и ли юэ, и инадзуму, и даже сумеру. с остальными он все ещё разбирается, чтобы все было красиво. очень на него похоже.       после чайлд рассказал, как итер нервно признался ему на празднике фонарей, а уже на другом фестивале, в холодной и безучастной инадзуме, чайлд смог ответить ему тем же. потому что не был уверен в самом начале, что их отношения не будут мешать работе. а когда итера похитили предвестники (эту историю никто из них в деталях не рассказывал), то понял, что никакая работа ему больше не будет приносить удовольствие, если он не будет знать, что итер в порядке. потому и сбежал. на удивление и чайлда, и итера, и дилюка никто его не искал, быть может, только недельку сразу после увольнения. но на это тарталья ответил тем, что он не в курсе большинства планов верхушки, он всегда был всего лишь сильной пешкой, которой никогда не раскрывали истинные карты. случай в ли юэ был тому доказательством.       – ты говоришь так, будто многие куски утаиваешь, – недовольно бурчит дилюк.       – я утаиваю то, чем нам очень нравилось заниматься вместе. и я сейчас не только про спарринги, – загадочно отвечает чайлд, заставляя дилюка больше не поднимать эту тему. его это явно не касалось.

✧

      комната в чайнике была не самой большой или роскошной, но наличие в ней относительно вместительной кровати перекрывало все возможные минусы. чайлд, на огромное удивление близких, не любил экспериментировать с местами их с итером проявлений любви, что нельзя было сказать о втором – стоило только любой опасности обрушится на них, как итера вело, и тот наглым образом провоцировал аякса.       но сейчас не об этом. чайлд сжимал крепкую, но такую узкую талию в своих руках, ощущая себя до невозможности счастливым, вылизывая чужую шею, где виднелся большой шрам после какого-то их общего сражения. его итер получил в битве, когда спасал своего вечного балагура, и предвестник соврал бы, если бы сказал, что ему это не кажется возбуждающим.       сам же итер тоже времени не терял, его пальцы уже давно гуляли под пиджаком, нажимая на ещё не сошедшие синяки и царапины; ноги его беззастенчиво обхватывали корпус аякса, то и дело норовя лишний раз потеряться бедрами о чужие, такие мощные и до ужаса красивые. если бы кто-то сказал итеру, что его будут привлекать бедра мужчины, что некогда являлся его соперником, то не поверил бы в этот абсурд. но об этом ему никто не говорил, и он к подобному выводу пришел самостоятельно, пускай и с явной неохотой.       – ты сведешь нас в могилу своим желанием повеселиться перед подкреплением разбойников, – прошипел в губы путешественника аякс, а после мягко лизнул их, чтобы после поцеловать. нежно и трепетно, так, как любил чайлд. так, как сводило с ума итера.       – а ты сведешь нас в могилу своим желанием подраться с подкреплением этих же разбойников, – парировал итер, оторвавшись от сухих губ ртом и от стены – спиной, заставляя чайлда упасть на кровать.       их отношения синонимичны безумию, урагану, что когда-то обрушился на мондштадт, но думать об этом и аяксу, и итеру становится все сложнее, когда второй жалобно постанывает от того, как чайлд смял чужие бедра.       – я схожу с ума от твоих звуков, – бормочет аякс, укладывая на себя путешественника и снимая с него одежду. тот, вечно непокорный и строптивый, такой сильный, хоть и маленький, сейчас был образцом покладистости и беззащитности. от этого чайлд начал ещё быстрее снимать чужие штаны.       – а я сойду с ума, если ты хоть ещё минуту будешь медлить, – съязвил итер, тут же показывая, что он все еще сохранил свои клыки, а уже через секунду тихо простонал: чайлд наконец-то дотронулся до него.       итер распахнул глаза, когда услышал крик, который не доносился ни от аякса, ни от него самого. а когда раскрыл глаза окончательно, увидел перед собой маленькую комнату и обеспокоенную люмин.       ему действительно которую ночь подряд снится аякс. ему снится нежный и мягкий аякс, который любил будить его по утрам объятиями и поцелуем в висок, ему снится спонтанный и смешной чайлд, что несется к итеру после их часовой разлуки так, будто они не виделись целую и ужасно мучительную бесконечность. итеру снится уверенный и решительный тарталья, что при этом чутко защищает путешественника от всяких опасностей. и сегодня ему снится очередной аякс, горячий и желанный.       он давит в себе вымученный вздох, поднимается на трясущихся ногах, скрывая себя и возбуждение подобием покрывала, несётся в ванную. если он встретится с аяксом, он заставит его ответить за все эти неловкие ситуации перед сестрой. но сперва поцелует, потому что очень уж скучает.       – итер, – люмин стучится в ванную, но не пытается войти. как бы долго их не разлучали, она все так же хорошо его чувствует, и от этого сердце итера плавится, – тебя звал кейя.       за эти недели итер, кажется, видел впервые такого искреннего кейю, какого не видел за те долгие годы их общения в городе свободы. он не только улыбался, несильно и трепетно, когда видел своего рыцаря, когда радовался их успехам, когда смотрел на маленьких детишек своей нации. он также и злился, когда видел, как женщины плачут по тем, кого успели убить, пока те были под заклятием; печалился, когда смотрел на портрет матери, когда видел через глаза стражей руин, что все еще оставались наверху, родные некогда пейзажи. порой даже боялся и сомневался. это их очень сблизило, и путешественник практически не жалел о том, что так резко сменил сторону. в конце концов это было неизбежно, просто люмин, альбедо и кейя его в этом подтолкнули. рано или поздно он и сам бы узнал о том, как обстояли дела на самом деле.       что же касалось люмин, он безоговорочно счастлив, потому что снова смог ощутить то, чего так давно не испытывал – чувство того, что ты в нужном месте и с нужным тебе человеком. первые дни он не мог от нее отойти ни на шаг, казалось, что он снова вернулся в их детство, в котором они с люмин были не разлей вода. он рассказал ей о своем приключении, о новых друзьях и объектах симпатии. он делился различными историями и байками так эмоционально, что его знакомые могли бы подумать, что путешественник заболел, нашептывал свои секреты и очень часто обнимал так, словно вот-вот и люмин исчезнет снова.       сестра же с улыбкой слушала брата, держа того за руку, и решила не рассказывать ему о том, что она уже давно все эти истории узнала самостоятельно. детский восторг в родных медовых глазах стоил этой маленькой хитрости.       через неделю итер успокоился, начал помогать кейе и альбедо в заданиях днём, а ночью вспоминал тех, кого покинул. в основном в голову приходили только малышка паймон (и, чего уж греха таить, аякс), но даже когда он вспоминал ямочки на щеках своей спутницы, он понимал, что ей не стоит знать о том, где он находится. во всяком случае пока, а то у нее слишком длинный язык всю жизнь и огромный синдром спасателя после долгих приключений с итером.       подобные мысли, больше похожие на пересказ вперемешку с налетами анализа, помогали итеру успокоиться, и теперь он уже видел в отражении спокойного парня, а не пунцового юношу, что был прерван от столь интересного ему сна. да и об этом лучше подумать попозже, сейчас у него дела поважнее. кейя никогда не любил ждать.       кейя в действительности никогда не любил ждать, но вся его жизнь походила на сплошное ожидание, и эта мысль заставила итера усмехнуться. кейя всегда чего-то ждал и всегда как-либо действовал, поэтому он не походил на тех самых мечтателей, которые считали, что в их жизни все сложится само собой. кейю с рождения учили только двум вещам – терпению и выживанию. он ждал возвращения своего отца, ждал дальнейших указаний с родины, ждал, когда дилюк сможет оттаять, ждал, когда чувство вины либо поглотит его окончательно и целиком, либо хоть ненамного отпустит. но кейя никогда не ждал дайнслейфа, попросту не помнил о нем. зато дайнслейф преданно ждал за них двоих, и итер иногда позволял себе мечтать о том, чтобы аякс смог так же долго ждать его, итера.       с такими мыслями путешественник оказался у кейи в кабинете. поначалу он вел себя с правителем каэнри'ах так, как подобало этикету, но через какое-то время кейя, громко смеющийся, попросил итера вести себя так, как раньше. а то уж слишком комично выглядел итер с растерянными глазами, что пять минут стоял перед дверью, пытаясь понять, как начать их диалог. поэтому отбросить формальности было и для кейи, и для итера замечательным решением, а то в какой-то момент они бы точно померли: один – от смеха, а второй – от стыда. зато романтично, как-никак в один день.       – здравствуй, итер, – мягко произнес мужчина, что сидел за столом.       его кабинет был сделан в минималистичном стиле, если так можно сказать о парочке мебели, белоснежных стенах, на которых висели карты тейвата и самой каэнри'ах. стол был завален кипой бумаг, некоторые из них норовили упасть при малейшем дуновении ветра, некоторые лежали перед самим кейей. на диване возле стола расположились альбедо и дайнслейф: первый увлеченно рисовал, судя по быстрым взглядам на правителя, портрет кейи, а второй же просто изучал часть документов, к которым правитель разрешил дотронуться.       – люмин сказала, что ты меня звал к себе? – сказал итер, кивая остальным присутствующим, чтобы после снова посмотреть на кейю.       тот попросил оставить их наедине, посылая легкую улыбку парню, показывая, что ему не о чем волноваться, это просто очередной их разговор по душам. такие они проводили довольно часто, иногда кейя внимательно слушал итера, давая ценные советы, иногда – наоборот. в такие моменты итер действительно ощущал себя какой-то важной деталькой гигантского механизма, без которой вся конструкция сломается.       кейя одним лишь своим взглядом, твердым, но бесконечно теплым, с привычной для него хитрецой, сулил итеру уверенность и покровительство. кейя встал со стула, переместился на диван, похлопав по свободному месту ладонью, подзывая парня, и почти по-отечески обнял за плечи. между ними никогда не витала романтика или что-то похожее, хотя по началу итер думал, что кейя ему нравился. но его нельзя было за подобное осуждать, практически у каждого, кто встречал кейю, мелькали такие мысли. он всегда умел располагать к себе людей, всегда умел преподнести себя так, что после знакомства образ мужчины еще долгое время не выходил из головы.       – я хотел с тобой говорить о твоей адаптации здесь, – сказал альберих, аккуратно кивая на окно, за которым виднелись пейзажи мрачные, но такие теплые и захватывающие. – все же ты оставил в тейвате не только друзей, но и... возлюбленного, – аккуратно подметил тот, продолжая. – а я знаю, как тяжела разлука с тем, кому ты лично отдал часть своего сердца. не хочешь поделиться со мной тем, что тебя так гложет? я же вижу твои печальные взгляды, вижу твои синяки под глазами. мы волнуемся.       итер смущен и одновременно с этим тронут. а еще он снова видит, как кейя открывается ему, и это очень сильно его радует. и если раньше их взаимоотношения можно было с натяжкой назвать приятельскими, то сейчас сомнений не было никаких, они сблизились, стали друзьями. итер делится с кейей всем, чем только может: о друзьях, о переживаниях, об аяксе. он раскрывает даже больше, чем, наверное, должен был, но кейя только по-доброму усмехается, треплет по золотистой макушке, не отворачивается, понимая, как же иногда тяжело открыться даже самым близким.       – спасибо, что поделился. это многое меняет, думаю, я даже рад, что все сложилось так, – сказал кейя. – а что насчет паймон? я часто видел, как она телепортировалась к тебе.       парень понял, что кейя немного беспокоится о том, что его компаньонша может подумать о том, что итера насильно утащили с собой. и, что было в ее стиле, не поверит тому, что расскажут остальные, примется созывать тех, кто мог бы помочь, или же сама поспешит к итеру, чтобы вправить тому мозги.       – паймон способна телепортироваться ко мне только в том случае, если хотя бы примерно знает, где я нахожусь, так что не стоит об этом беспокоиться. к тому же у нас есть свой способ связи, поэтому я объяснил ей, как на самом деле обстоят дела. она тоже все знала с самого начала, но так хотела уберечь меня от боли предательства, – горько выдохнул итер, прикрывая глаза ладонями. эта тема все еще оставалась раной на сердце путешественника, что никак не спешила затягиваться. но кейя знал, что итер совсем не держал на свою подругу зла, потому что понимал, как паймон дорожила им. все же он всегда предпочитал поступки словам.       еще какое-то время покопавшись в самом себе не без помощи кейи, итер смог ощутить спокойствие. теперь ему действительно ничего не мешало делать то, чего он хотел больше всего, – помогать и служить правителю каэнри'ах.       – а что мы планируем делать дальше? – спросил итер. он до сих пор не знал, что планируют сделать или уже сделали с венти, но все товарищи заверили его, что жизнь венти их не интересует, и они ищут архонтов для другой цели. это успокаивало. хотя, возможно (итер и сам пока что не решался копаться в этих задворках своего сознания), он бы и не сильно горевал по тому, кто обманывал его во всем, скрывая не только правду о мире тейвата, но и о люмин.       после подобного вопроса губы кейи расплылись в улыбке, что явно показывала, как же сам мужчина ожидает их следующих действий. кейя всегда был замечательным дипломатом, поэтому итера не особо удивляло то, как красиво правитель маневрировал в этой паутине интриг, словно играя в шахматы.       – а дальше у нас будет путешествие в ли юэ. всегда хотел попробовать их традиционный чай.