притяжение.

      журчание воды из-под тонкой кромки льда добавляло какого-то волшебства и в без того чудный лес тиндзю. синева цветов то и дело мелькала в череде не особо толстого слоя снега, окрашивая его в слегка голубоватый оттенок. со времён своего путешествия итер, казалось, совсем позабыл о том, насколько красиво это место, но, оказавшись тут с аяксом, обожание этого мрачноватого места возросло с ещё большей силой. по пути к лесу они действительно болтали о многом, но недостаточно важном и личном: делились своими заданиями и событиями, рассматривали разные возможные варианты ситуаций и вспоминали забавные истории, но не более. как только они прошли через ворота, ведущие вглубь леса, говорить о чем-то пропала нужда: необычайная атмосфера заставляла каждого из них замолчать, думая о чем-то своем и личном, о чем они еще не были готовы открыться друг другу.       сейчас итер шел, погрузившись в собственные мысли и воспоминания. сколько дорог этого мира с фальшивым небосводом было пройдено, скольких людей он повстречал как хороших, так и совсем сбившихся с пути. и все это было пройдено, чтобы по итогу вернуться туда, откуда и началось его путешествие – мондштадт. сейчас итер больше не чувствует той ужасающей пустоты, которую ты чувствуешь, когда ты один и проблемы решать придется исключительно тебе. в конце концов, он правда оказался хорошим товарищем и другом, возлюбленным и братом, ведь он снова обрёл свою сестру. итер старается не вспоминать, как в прошлом было плохо и страшно, когда складывалось впечатление о том, что все всё знали и лишь использовали тебя в собственных целях. на деле же все примерно так и оказалось – все архонты знали о том, где находится его сестра, но решили промолчать. итер ощущал противоречивые чувства: с одной стороны он не понимал подобного решения архонтов, не мог найти выгоды для них, ведь если бы они рассказали все сразу, то вероятнее всего итер встал бы на их сторону и заставил сестру одуматься; с другой стороны он совсем не имел никакого желания их винить.       итер всегда был добрым малым, готовым всем помочь и всех поддержать, со всеми был доброжелателен и спокоен. итер внушал уверенность в каждого встречного, хотя его собственная таяла у него на глазах, заставляя каждую ночь засыпать с липким страхом и паранойей. он, честно сказать, был крайне удручен. и, наверное, именно из-за этого близко к себе все равно никого не подпускал, держал на каком-то определенном расстоянии. сближаться для итера было чем-то пугающим, невыносимым. словно откроет свое сердце – сразу ожидай подставы, от которой после не восстановишься.       итер был добрым малым, но практически все его взаимоотношения в действительности не представляли какой-либо ценности, ведь все знали, что это не его место, рано или поздно он вновь отправится в другие миры для единственной цели – путешествовать. и один лишь вопрос бился где-то в кромке его сознания: отыщет ли он люмин, с которой он и дальше будет покорять новые вершины, или ему придется покинуть этот мир в одиночку.       итер являлся действительно хорошим человеком, отважным рыцарем мондштадта, почетным гостем ли юэ, командиром специального отряда инадзумы... сколько же еще титулов должен получить никому не нужный иноземец, чтобы почувствовать себя хоть немного значимым? и каждый раз, когда очередное прозвище закреплялось за итером, он думал только о том, чувствовала ли себя люмин так же опустошенно и незначимо в этом мире?       его роль во всех мирах – путешественник, таких никогда не ждали, не ждут и не будут ждать. таких используют, таких просят о помощи, таким помогут единожды, от таких будут ждать какого-либо спасения в страшных ситуациях. но таких всегда рано или поздно забывают. к итеру нельзя привыкнуть, он не будет тем, кого увидишь в своих буднях. он пробудет какое-то время и уйдет. так было всегда. итер был разноцветным пятном на один день в привычном течении жизни.       итер легко находит со всеми общий язык, может забавно пошутить, но потом к нему всегда повернутся спиной и попрощаются, потому что их с ним ничего не связывает. и он не должен ни страдать, ни вздыхать с облегчением, потому что всегда такой был исход. негласный контракт во всех мирах, который сохраняет свою силу яростнее любого контракта моракса. поэтому когда итер видит встревоженный взгляд сяо после сражения с фатуи, он на несколько месяцев уезжает в инадзуму, стараясь не думать об осторожных попытках якши узнать о путешественнике чуть больше. поэтому когда он замечает заинтересованный взгляд альбедо на себе, он обходит несколько недель его лагерь стороной и игнорирует каждую весть о нем еще несколько месяцев. потому что его должны забыть. на него не должно быть обращено столько внимания.       он его не достоин. он просто строчка в книгах других. ни больше, ни меньше.       и каким бы сильным итер не был, он тоже имеет права опускать собственные руки. он просто в какой-то момент понял, что до ужаса устал. устал постоянно всем помогать, постоянно подниматься и падать. искать сестру, от которой крайне сомнительные вести. итер не готов все бросать, но продолжать становится все сложнее и сложнее. его броня – дежурная улыбка и молчание, постоянное спасение от драконов и тайных заговоров ордена бездны. он больше не хочет двигаться дальше, итер постоянно делает все на двести процентов, но даже их становится недостаточно. он, как и все, самый простой человек. наверное, об этом забывают или не думают остальные жители тейвата, и итер впервые действительно не хочет углубляться.       – итер? – осторожно спрашивает чайлд, дотрагиваясь до чужого запястья. в его глазах столько тревоги и нежности, и путешественник теряется от подобного взгляда синевы каждый раз. – все в порядке? ты выглядел мрачновато...       итер кивает слегка неуверенно: ему все еще неловко открывать собственные переживания аяксу. они так и не смогли обсудить, какие между ними отношения, а тут итер задумывается о том, что было бы славно хоть перед кем-то (кроме, естественно, люмин) раскрыть собственные мысли, которые уже не просто тревожат, а действительно пугают.       – да... я в порядке, – говорит парень и облизывает пересохшие губы, оглядываясь по сторонам, – тут просто хорошее место для того, чтобы подумать обо всем, вот я и задумался, – а после этих слов итер присаживается на камень, стоящий около тонкого деревца, погружаясь в очередное воспоминание.       пшеница в полях мондштадта успокаивала тогда так хорошо, а бескрайнее небо все так же пугало. итер думал, что когда-нибудь он будет уже в совсем другом мире, и небо там, может быть, другим. однажды он оказался в совершенно пустом мире, погруженном во тьму, – такие миры называют мертвыми. они представляли из себя абсолютное ничего, но когда-то в них ключом билась жизнь, как, например, и в мире, где сейчас путешествовал итер. в том мире ощущалась только рука сестры, ее светлые волосы казались парню единственным лучиком света, маяком, что вел за собой и сулил безопасность. и не было никакой разницы, что будет ждать их дальше, ведь они были вместе, а это – главное. люмин всегда была такой яркой и лучезарной, была такой нежной и успокаивающей, что с каждым промахом в одиночестве становилось все тяжелее и тяжелее.       однако, итер все так же сидел в поле пшеницы, и она по-прежнему ощущалась где-то рядом с кончиками пальцев, и небо вовсе не падало, а ветерок дул на север. без его сестры не менялось ровным счетом ничего, кроме самого итера, и чувство несправедливости тогда аккуратно подкрадывалось сзади.       почему никто не пытается ему помочь? почему никому нет дела, я же не пустое место, я делал недостаточно, чтобы заслужить помощи? почему я должен проходить все эти ужасы один?       и каждый раз итер мог найти только один ответ на все эти вопросы. потому что только этого он и был достоин.       а потом в его жизни появляется чайлд. он и до этого ошивался где-то мимоходом словно, всегда оказывался где-то рядом, разряжал гнетущую атмосферу, что облепляла итера каждый раз, стоило ему остаться наедине со своими мыслями после провала. в какой-то момент итер понял, что его очередным маяком и спасением стал аякс, и это казалось самой большой ошибкой для итера. в дуэте с сестрой итер всегда был ведомым и более мягким, когда сестра выбирала, куда им дальше отправиться и всегда была полна решимости. итер был всегда зависим от собственного окружения, и теперь, когда чайлд стал все чаще и чаще вписываться в его близкий круг людей, он боялся. путешественник сбегал и прятался. уплывал и улетал в другие регионы тейвата. но чайлд всегда каким-то чудом оказывался где-то рядом. и самое странное то, что аякс никогда за ним не следил и даже не пытался (итер действительно проверял данную гипотезу). аякс никогда не держал его с собою насильно, он позволял ему снова и снова убегать все дальше и дальше, провожая его из своего лагеря простыми словами: "судьба сведет нас снова, если таково ее желание. а я буду всегда ждать нашей встречи".       итер помнил каждую их встречу с самой первой. как они встретились в ли юэ, когда этот сумасшедший мужчина прикрыл его своими клинками; как этот самый мужчина его обманул, как итер боролся против него с какой-то непонятной для себя печалью в сердце.       итер помнил, как после этого впервые уехал не для того, чтобы его забыли, а чтобы он забыл, чтобы не думал о синих хитрых глазах и мечтательной улыбке. он помнил, как в тиши инадзумовской ночи сидел в пещерах и бесконечно долго думал о том, как глупо все получилось: единственный человек, который заставил его вновь почувствовать себя нужным, оказался предателем и дитем бездны. итер помнил, как в этой самой инадзуме он снова в толпе смог увидеть чужую рыжеватую макушку, как выслушивал чужие извинения. и ведь он действительно простил почти сразу же, даже не думая о последствиях. потому что рядом с аяксом было сложно, но без него – абсолютно точно невыносимо.       итер помнил, как на втором в своей жизни фестивале фонарей он признался в своих чувствах чайлду, а после уехал в сумеру, не желая видеть сочувствующий взгляд тартальи. итер помнил, как в очередной пирамиде пустыни он столкнулся с этим остолопом вновь, как тяжело было не броситься в объятия к нему, ведь он весь был в ужасных синяках и порезах. "не ожидал я ловушек от песчаниках этой пирамиды, понимаешь" только и говорил чайлд, когда они наконец-то выбрались оттуда. а на улице уже сияли звезды, да ночь вступала в свои законные права, даруя песчаным дюнам толику спасительной прохлады. и тогда они впервые поцеловались, совершенно ничего друг другу после не говоря. они расстались той же ночью, итер отправился в следующую пирамиду, чайлд – на свою родину. и итер никогда в жизни не осознавал до этого, что недосказанность била по сердцу куда сильнее, чем какой-либо отказ.       а уже на фестивале в безучастной инадзуме чайлд смог признаться, что чувства итера взаимны. и итер, хранящий свою любовь так глубоко и надежно, не мог поверить собственным ушам. казалось, в тот момент, та самая любовь, запрятанная где-то в самых дальних углах души итера, тихо-тихо заплакала то ли от счастья, то ли от понимания того, в какую тяжелую ситуацию эти двое попали. и хоть итер ни разу не рассказал о собственных опасениях касательно их будущего, он был действительно до безобразия счастлив. как много они тогда целовались в этом самом лесе тиндзю, когда кристальные бабочки порхали вокруг них, вода заливисто журчала где-то рядышком, а луна покровительственно обещала сдержать все их тайны только между ними. и все казалось таким замечательным и сказочным, что, наверное, из-за этого итер и потерял свою осторожность.       итер помнит, как его похитили предвестники. как держали без воды и еды несколько суток, пытали никому не известным оружием и пытались выведать какие-то ценные знания. и хоть итер не чувствовал себя совсем уж отчаявшимся и беспомощным, но это здорово ударило по его нервной системе и здоровью. и аякс тогда так долго извинялся, когда вытащил его из подземелья, выглядел, пожалуй, даже хуже самого итера. как же темнота подземелий пугала своей неизвестностью, и только тарталья смог по своим связям узнать, какого иноземца сейчас пытают фатуи. тогда чайлд пообещал, что уйдет со своей работы и действительно ушел. и его никто с тех пор даже не пытался найти, что всегда заставляло итера удивляться. однако, когда все карты по поводу возрождения каэнри'ах раскрылись, и аякс узнал, кто стоит во главе данного государства, он сам вернулся к царице, которая с самой снисходительной и материнской улыбкой приняла его обратно, будто понимая с самого начала, что тот вернется к ней самостоятельно.       все, кто покидал царицу, либо возвращался, либо умирал сразу же после бегства. и это знали абсолютно все.       – аякс... – тихо позвал итер парня, который, словно этого и ждал, тут же оказался около него.       – да? – только и выдал тарталья, видимо, так же, как и итер, думающий недавно о чем-то своем глубоком и личном. итер любил раздумывать о том, что когда-нибудь они смогут раскрыть друг перед другом абсолютно все, с каким-то небывалым удовольствием представлял, как чайлд рассказывал ему о своих страхах, а потом итер клал голову своего уже действительно возлюбленного на собственные колени и нежно-нежно гладил чужое лицо.       – кто мы друг другу? – наконец-то задал вопрос путешественник, внимательно наблюдая за реакцией мужчины. и было видно, что тот действительно ожидал этого разговора. тот с какой-то нервозностью и смущением стушевался, хватаясь за огрубевшие ладони итера, что слегка тряслись.       – мы? самые настоящие товарищи, – начал чайлд, жестом прося итера встать и подойти поближе, – которые всегда будем прикрывать друг друга; мы – лучшие друзья, которые никогда не соскучимся в компании друг друга, – чайлд мягко обнял парня и уткнулся в его светловолосую макушку, – мы – семья, что всегда будет помнить о том, какая у нас с тобой история, – итер почувствовал теплый поцелуй на своем лбу, который расставил все точки над "i", – мы – возлюбленные, которые всегда будем бережно оберегать сердца друг друга. каждое мое действие по отношению к тебе имеет столько любви, что я боюсь тебе это может надоесть, но я не могу никак иначе. и, может быть, моя любовь – это не та любовь, которую ты хочешь получать, но по-другому я еще не научился ее показывать. чувствуешь ли ты себя любимым, итер?       путешественник плавился от этой нежности. как долго он желал услышать эти слова от чайлда, с каким трепетом он касался щеки итера. неужели у итера и правда были хоть какие-то сомнения насчет этого бестолкового рыжеволосого дурака?       луна снова светила над их головами, как в те далекие времена, когда они только-только признались в собственных чувствах, но в этот раз луна хранила секреты уже двух возлюбленных, и от этого осознания в итере все расцветало. аккуратно приподнимаясь на носочках, путешественник дотронулся до чужих губ, цепляясь за твердые плечи, покрытые веснушками и серым пиджаком, и он чувствовал себя самым счастливым и нужным человеком в этом мире.       – еще как чувствую, аякс. пойдем в обитель адептов, а то на улице уже очень холодно.       на улице хоть и похолодало, их отношениям это точно не грозило, а посему можно было еще немного посидеть под открытым небом, открываясь друг другу с новых сторон, раскрывая свою душу наизнанку, не боясь осуждения или непонимания. ведь их отношения уже пришли к новой стадии, а для итера это значит очень много.