Добро пожаловать домой

Дилюк считал, что все свои ошибки он оставил в детстве. Ошибки бывали большие и маленькие, и он учился на них, обдумывал их не спеша и откладывал на дальнюю полочку памяти. Он должен был соответствовать образу наследника Дома Рагнвиндр. И он соответствовал. Жители Мондштадта считали его безупречным. Если бы Дилюк был бутылкой вина — то только самого лучшего марочного. Далеко не одна леди увивалась за ним в надежде отведать хоть глоток, но Дилюк не обращал на них внимания. Настоящее или метафорическое, вино — это бизнес, а не развлечение. Игнорировал он и наилучшие бутылки в своем личном погребе на винокурне «Рассвет». Это наследство отца, как и еще одно, вызывало у Дилюка смешанные чувства. Неудобные чувства, в которых стоило бы разобраться, но куда проще было прятаться от них. Куда проще было думать о бухгалтерии. В общем, когда Дилюк решил вернуться в Мондштадт, он запер сердце на замок и убедил себя, что не совершит в ближайшем будущем ни одной ошибки. Вот только самая большая ошибка взрослой жизни его еще только поджидала. Секс с Кэйей Альберихом. На трезвую голову. * Все началось, когда Дилюк впервые за три года вошел в величественные каменные ворота Монда. Прелестный и жизнерадостный город не особо изменился, пока его не было, и не особо по нему скучал. Разве что самую малость, вспоминая иногда как нечто любопытное. Но город, конечно же, приветственно раскрыл ему свои объятья в память о днях, когда Дилюк был юным и невинным, ярким и веселым. Люди оглядывались ему вслед, когда он проходил мимо, ведь он слишком заметно изменился. Их любопытство Дилюка не раздражало. Он лишь скрывал свою настороженность под маской вежливой отстраненности и утонченной зрелости. Голубая кровь, до кончиков ногтей. В конце концов, шепотки, которые за ним следовали, не несли вреда и не могли помешать его настоящим планам: защищать Мондштадт и выяснить правду о смерти отца. Только это имело значение. Не спеша никому раскрывать свои карты, Дилюк снова обживался в городе. Чтобы вспомнить подзабытые правила высшего общества, он устроил вечеринку, куда пригласил всех, кто имел хоть какое-то отношение к его роду. Там сказал нужные слова, тут предпринял нужные шаги — и получил место за столом, где принималось решение о дальнейшей судьбе Мондштадта. Нельзя было упускать такой шанс прямо у себя дома: всегда полезно знать, что за интриги плетут Фатуи в городе. Вот только за этим столом он оказался не в одиночестве. — Позвольте представить вам Кэйю Альбериха, квартирмейстера Ордо Фавониус. Дилюк, молча сидящий во главе стола, встретился с Кэйей взглядами. Кэйа повзрослел. Он постройнел, плечи стали шире, а черты загорелого лица — острее, как и его улыбка. Если бы не черная повязка через правый глаз, Дилюк его бы и не узнал. Кэйа и сам забыл моргнуть, глядя на Дилюка. Неудивительно — за три года они оба изменились. Они отвели взгляды, стоило разговору начаться, и Дилюк постарался успокоиться. Он не то чтобы занервничал — скорее разозлился. Кэйа в свою очередь сосредоточился на представителях Фатуи. Жизнерадостным, но угрожающим голосом он начал: — Чего же Фатуи хотят от наших горожан? И что получим мы, если согласимся, по сути, стать пешками в войнах, которые вы начнете? Мне просто любопытно. Просветите меня. Кэйа улыбался, не показывая зубов. Умно. Иногда достаточно выпустить когти, чтобы запугать. Квартирмейстер и, одновременно, капитан кавалерии — высокое положение в Мондштадте. Кэйа стал третьим человеком после грандмастера Ордена. Дилюк уже был в курсе, что совсем скоро он станет вторым — когда Варка отправится в экспедицию, оставляя город под опекой Джинн Гуннхильдр. Уже только поэтому Кэйя был неприкасаем. Это стоило знать. Дилюк не собирался раскапывать бессмысленную обиду на названного брата, чтобы не подвергать опасности свои планы в Монде. ...Бывшего названного брата. Шпиона. Мальчишку, что вырос рядом с Дилюком — а потом скинул свою маску, открывая, что Дилюк его совсем не знал. Чужака. Потенциального предателя. Не-брата. Незнакомца. Дилюк откинулся на спинку стула, переваривая все пришедшие в голову мысли. Пожар злости пригас до углей раздражения. Присутствие Кэйи здесь, в доме Дилюка, бесило, но недостаточно для того, чтобы с ним заговорить — пусть они и были на одной стороне. Не важно. Управлять разговором у Кэйи получалось и без чужой помощи. В роли сторожевого пса Мондштадта он был неплох — пока что. Кэйа хорошо вписался в Ордо Фавониус на место Дилюка. ...Он ведь занял именно его место, когда Дилюк уехал после смерти Крепуса Рагнвиндра? Что ж, теперь Дилюк перехватит у него вожжи. Прямо здесь и сейчас Дилюк принял решение: им с Кэйей придется делать вид, что они друг друга не знают. Все просто: Дилюк Рагнвиндр и Кэйа Альберих — лишь два незнакомца в Мондштадте. Может, со временем они узнают друг друга. Все просто, как дважды два. Дилюк с улыбкой прервал беседу, оттягивая принятие решения. Он сам разберется с Фатуи — ему не помешает вечное болото бюрократии, в котором тонули рыцари Фавониуса. Извинившись, он отошел якобы проверить запасы вина в погребе. На самом же деле — переодеться и скрыть лицо под маской мстителя. Кэйа пусть и дальше развлекается дерьмовыми переговорами. А Дилюк займется делом. Вообще-то, он не планировал идти в погреб, но тут вмешался Кэйа. Отлично сыграл свою роль: подобрал верные слова и убедил жадного приспешника Фатуи зайти в самую пустынную часть дома, где Дилюк смог схватить его и допросить. Это тоже, правда, закончилось не так, как Дилюк рассчитывал — трупом несчастного и боем, но хоть другой Фатуи, Дотторе, той ночью уехал из Мондштадта. Эта история еще точно выльется в неприятности, с которыми придется разбираться позже. Пока же Дилюк, нахмурившись, разглядывал красный Глаз Порчи, доставшийся ему от отца, а потом стянул перчатку с руки. Камень обжигал и, похоже, уже начал разрушать его изнутри, как и отца когда-то. Но еще немного Дилюк сможет им пользоваться. Столько, сколько получится. Придется. Ведь больше у него ничего не осталось. * Когда Дилюк вернулся в обеденную залу снова в своем официальном костюме, он все еще тяжело дышал. И бесился. Но он надеялся, что выглядит более-менее презентабельно, пусть волосы у него в хвосте и совсем спутались. Кэйю он сначала услышал, и лишь затем увидел — флиртующим с Катериной из Гильдии Приключений. Заметив его, Кэйа усмехнулся и похлопал себя по груди. Дилюк послал в ответ раздраженный и недоуменный взгляд. Кэйа что, ждал благодарности за ненужную услугу? Не дождется. Дилюк лучше выпьет скисшего вина, чем признается, что помощь Кэйи Альбериха оказалась ему полезной. Развернувшись на пятках, Дилюк отошел к другим гостям, но Кэйа с неотвратимостью надвигающегося айсберга последовал за ним. Дилюк попытался закончить беседу с Симусом, сенешалем Ордена, но не успел вовремя. Стоило Симусу отойти, как Кэйа оказался рядом. Это и было первым шагом к ошибке: Дилюк позволил Кэйе заговорить с ним. — Не жалко было проливать отличное марочное вино, оставшееся от твоего отца, чтобы избавиться от блохастой крысы? — заметил Кэйа, поблескивая глазом. Дилюк вежливо улыбнулся — хотя со стороны скорее всего было похоже, что поморщился. Он так долго пытался похоронить воспоминания о прошлом, но именно это каждый раз вызывало вспышку злости. Кэйа так и не начал называть Крепуса отцом, хотя тот наказал всем в особняке относиться к нему, как к члену семьи. Кэйа всегда звал его «сэр», «мистер Рагнвиндр» или «отец Дилюка». Дилюк обратил на это внимание лишь когда повзрослел и избавился от эгоцентричного детского восприятия мира. Где-то в животе поселилось колючее сожаление о том, каким глупцом он был, когда называл Кэйю младшим братом. Они совсем не походили друг на друга — прямо как огонь и лед. Кэйа всегда оставался... слишком Кэйей. Может, он и звал-то Дилюка братом просто чтобы лучше вписаться. Может, не считал его братом на самом деле. В словах Кэйи вечно таилось несколько смыслов. Да и кто знает, что именно слово «брат» означало в его родном языке? — Криво. — Что? — не понял Дилюк. Протянув руку, Кэйа поправил ему галстук. — Весь вечер не давал мне покоя, — объяснил он с улыбкой, смягчившей его губы. Дилюк промолчал. Кэйа стоял слишком близко, позволяя разглядеть свои длинные темные ресницы и необычный зрачок. Он и раньше всегда преступал рамки приличий, трогал Дилюка — одежду, волосы, лицо, так, будто это было естественно. Сейчас же эта привычка причиняла боль. Дилюк и не подозревал, как сильно соскучился по ней. Неприятная неожиданность. Они остались почти одного роста, хотя Кэйа и перерос его на дюйм-другой. Пытаясь не смотреть ему в лицо, Дилюк опустил глаза — и уперся взглядом в глубокий вырез ниже его кожаного ошейника. Растерявшись, Дилюк продолжал молчать. Во времена их юности Кэйа никогда не носил такую открытую одежду. Наоборот, предпочитал кутаться в кучу слоев, как и Дилюк. А сейчас поверх его оголенной груди еще и посверкивала золотом цепочка, крепящаяся к отворотам рубашки. Под ярким светом канделябров она отбрасывала тень ровно в ложбинку между четко очерченными грудными мышцами Кэйи. Без сомнений, тогда-то Дилюк совершил второй шаг к своей ошибке: так ничего и не сказал, но и не отошел, продолжая пялиться на блядскую грудь Кэйи как какой-нибудь дикарь. Стыдно, право слово. Отец перевернулся бы в гробу. Вот только от Кэйи одуряюще — соблазнительно — пахло одуванчиковым вином. Дилюк испытал дежавю. Они уже оказывались в похожей ситуации — но сейчас нервы были натянуты до предела. В прошлый раз Дилюк, сам того не осознавая, создал почву для дальнейшего развития событий. Во время спаррингов с Кэйей он слишком страстно сражался, слишко надолго задерживал на нем взгляд — чересчур наблюдательный Кэйа просто не мог не заметить этого. Но именно Кэйа стал инициатором — с улыбкой человека, который видел свою цель и не видел к ней препятствий. Три года назад он подошел к Дилюку и предложил: — Давай попробуем заняться друг с другом сексом. — Мы братья, — возразил тогда Дилюк механически, не умея оторвать взгляд от выреза незастегнутой рубашки Кэйи. Он не надел вниз привычную черную сорочку. Совсем ничего не надел. — Мы с тобой как братья, — по-лисьи хитро возразил Кэйа. — В смысле, мы знаем все друг о друге. Так что плохого в еще одном секрете? Оглядываясь назад, этот момент должен был стать первым намеком — да что там, очевидным знаком, — что Кэйа на самом деле не видел себя в роли младшего брата, навязанной ему Крепусом. Но Дилюк тогда не задумывался о том, как мыслит Кэйа — просто потому что не видел причин сомневаться в нем. Нет, в то время Дилюк лишь с вновь проснувшимся интересом уставился на его бедра. Потом одернул себя: — Мы братья. Кэйа всегда умел убеждать. Больно было вспоминать время, когда Дилюк доверял ему свои детские секреты. Когда принимал как должное все, что Кэйа предлагал: дружбу, советы и обещания близости, подстегиваемые вожделением... Все то, что потом Дилюк вышвырнул из своего дома вместе с Кэйей. Но иногда за невыполненные обещания приходилось платить вдвое дороже. Их обоих будто прокляли, когда они увидели друг друга; Дилюк никак не мог отмахнуться от непрошенных воспоминаний. Именно они погнали его наверх, в туалетную комнату, двадцать минут спустя. Там он позволил Кэйе раздеть себя, поддавшись знакомым прикосновениям, а потом согнуть пополам на маленькой кушетке и выебать. Стоило признать: вся эта ситуация была категорически далека от любых приличий. Кэйа хотя бы мог сослаться на опьянение. Дилюку оставалось винить только себя. Он пялился на блестящие от пота загорелые плечи Кэйи. «На его грудь», — услужливо шепнула часть мозга, доставшаяся в наследство от хиличурлов. Прямо перед лицом Дилюка позвякивала цепочка, раздражая почти так же сильно, как сам Кэйа, и Дилюк дернул за нее, притягивая Кэйю ниже, чтобы укусить в плечо. Его вскрик прозвучал музыкой для ушей. Никаких нежностей, как было три года назад. Никаких притворных ухаживаний, вроде как для практики на случай будущей помолвки и свадьбы Дилюка. Нет, теперь Кэйа просто грубо трахал его в задницу, а Дилюк только подмахивал и глотал стоны. Ему было хорошо, слишком хорошо, идеально — и так спокойно. Мысли об ухаживаниях когда-то пугали его куда сильнее, чем то, что происходило сейчас. — Дилюк, — прошептал Кэйа, тяжело дыша; щеки у него порозовели, а глаз влажно поблескивал. — Если бы ты только мог себя видеть. У Дилюка горело лицо. О, он и так себя видел — голого и раскрасневшегося. Он прекрасно себя видел. На нем остались только перчатки и лента в волосах. Кэйа как раз дернул за нее, высвобождая непокорные алые пряди из хвоста, и довольно вздохнул, глядя как они рассыпаются по вспотевшим груди и плечам Дилюка. — Блядь... Иди ты! — задыхаясь, выдавил Дилюк. Слишком жарко. Кэйа прижимал его к дивану, не давал пошевелиться, толкаясь внутрь, и целовал в лоб, путаясь в волосах. Его дыхание пахло одуванчиковым вином — сладостью и опасностью. Краем помутневшего от страсти сознания Дилюк гадал, каким мог бы быть на вкус прохладный язык Кэйи. — Ты раньше всегда ходил с распущенными волосами, — прошептал Кэйа ему на ухо. — А теперь пусть только я буду видеть тебя таким, старший братец. Если Кэйа пытался поддразнить, то Дилюк повелся. Стоило ему повернуть голову, чтобы возразить, как Кэйа приник к его губам и скользнул языком в рот, глубже. Будто захватчик, овладевая телом Дилюка так же как весь вечер до этого владел его мыслями. Дилюк не хотел заходить так далеко, не планировал упускать контроль, но поцелуй внезапно добавил происходящему веса. Наивно — но Дилюка воспитывали на историях о рыцарях и благородстве. Поцелуи означали нежность. Любовь. Их нельзя было списать на опьянение или страсть. И он точно не собирался целоваться с Кэйей после трех лет порознь. Дилюк пнул его и слабо завозился, потом, раздражаясь сильнее, укусил, и Кэйа со смешком отстранился. Вкусно. Будь оно все проклято, но губы Кэйи были вкусными. Дилюк стиснул зубы. Джентльмен знает, когда проигрывает. Его влажный член подпрыгивал с каждым толчком Кэйи, и Дилюк протянул руку, сжимая его в ладони. Постарался сдержать стон от затопившего облегчения, но все его мышцы только сильнее напряглись. Кэйа от этого зашипел, резко закинул ноги Дилюка себе на плечи и принялся толкаться еще грубее. — Кэйа... — Что? — поддразнил Кэйа. — Не выдержишь? Ему было слишком хорошо, но Дилюк не хотел уступать. Член Кэйи скользил точно по той точке, что заставляла удовольствие молнией простреливать вверх по позвоночнику. Дыхание сбивалось, и вскоре Дилюк мог только ловить ртом воздух и цепляться за Кэйю, выгибаясь навстречу каждому его резкому и жадному движению. Он попытался кончить молча, но не сдержал сдавленного стона. Кэйа только того и ждал. Стоило Дилюку забыться, как Кэйа сжал его лицо в ладонях и целеустремленно поцеловал. Закружилась голова. Ему понравилось целоваться. Пусть Дилюк и не хотел — все равно понравилось. Вцепившись свободной рукой в жилетку Кэйи, другой Дилюк продолжал отчаянно дрочить себе. «Нахрен все», — подумал он, пьяный и уязвимый от удовольствия. Сегодня он уступит Кэйе. Позволит углубить поцелуй. Позволит прижаться ближе. Сумеет признать себе, как приятно целоваться с Кэйей, ощущать его член внутри, слышать его запах — и видеть его настойчивое восхищение. Ему понравилось. Дилюк судорожно вздохнул, когда они оторвались друг от друга. Тонкая ниточка слюны, соединявшая их губы, разорвалась когда Кэйа наклонил голову. Дилюк тоже посмотрел вниз, туда, где их тела еще соединялись; Кэйа так и не вышел из него. — Х-ха, — Дилюк старался отдышаться. В голове у него достаточно прояснилось, и теперь он смутился. Предплечьем отвел волосы с лица и сумел наконец составить слова в предложение: — П-полагаю, ты хочешь кончить. — Какой ты вежливый хозяин, — как всегда ни на секунду не задумавшись ответил Кэйа. Он наконец вынул член, и Дилюк, остро ощутив ноющую пустоту внутри, смутился еще сильнее. Кэйа смотрел на его покрасневшую дырку с жадностью, и на одну сводящую с ума секунду Дилюк представил, как он снова входит и начинает двигаться. Но нет, Кэйа лишь быстро отдрочил себе и кончил ему на живот. Они оба проследили как его сперма стекла ниже, пачкая рыжие волосы у Дилюка в паху и его уже обмякший член. Дилюк устало выдохнул; щеки горели. Он не заметил, как задержал дыхание, когда Кэйа вышел из него. Кэйа, к его возмущению, принял этот вздох за приглашение пообниматься. — Надо же, — почти промурлыкал он Дилюку на ухо. — Ты где-то научился подмахивать, а, старший братец? Он ухмылялся как дурак. Повязка на глазу съехала. Дилюк нахмурился и поправил ее — а то она бы весь оставшийся вечер не давала ему покоя. Что же до сказанной Кэйей пошлости... Дилюк Рагнвиндр не удостоит ее вниманием. Кэйа с жадностью наклонился за еще одним поцелуем, но Дилюк увернулся, подставляя щеку. — Мы оба удовлетворили свое любопытство, — сказал он. — Хм, — лицо у Кэйи застыло, он прищурился, но тут же улыбнулся. Уткнувшись носом в гриву огненных волос, он укусил Дилюка в плечо — сильно, так, что тот вскрикнул. Справедливо — для симметрии. В самый раз для их, так сказать, воссоединения. Теперь, когда оно подошло к концу, Дилюк, отстранившись и спрятавшись маской равнодушия, принялся оглядываться в поисках своей одежды. Повисла густая тишина. — Что ж, я обязан вернуться на праздник. Кто еще дотащит Симуса до лошади? — наконец проронил Кэйа. — Когда я уходил, он уже успел выхлебать две бутылки вина в честь твоего сегодняшнего триумфа над Фатуи. — Понятия не имею, о чем ты, — прохладно ответил Дилюк, уже подозревая, что Кэйа еще не раз поднимет эту тему. — Ты предложил гостям хорошее вино, — сказал Кэйа, вытирая живот Дилюка подушкой с дивана; нужно будет ее потом сжечь. — Того года, когда ты получил Глаз Бога. Дилюк невнятно промычал. Глаз Бога. Он выкинул его перед отъездом из Мондштадта. Наверное, он так и пылился где-то в штаб-квартире Ордена как какая-нибудь ненужная безделушка. От этих мыслей стало немного грустно, и Дилюк постарался отвлечься. У него не было времени жалеть себя. — Нам лучше вернуться поодиночке, — сказал он. На это у него тоже не было времени. Он устал, но следовало соблюсти приличия. Празднование внизу мог завершить только хозяин дома. Нужно было проводить гостей. Потом поскорее уточнить у слуг, все ли готово ко сну. Поставить подпись на сегодняшних счетах. Запланировать расписание на завтра... Дилюк вздохнул и перекатился, чтобы поднять одежду. Кэйа тоже принялся искать свои штаны. Несколько минут прошли в вернувшейся тишине, только шуршали вещи и позвякивали пуговицы и пряжки. Они сидели спиной к спине, обуваясь, когда Кэйа вдруг ухмыльнулся ему через плечо. — Добро пожаловать домой, мастер Дилюк. Дилюк замер, протянув руку к своему пальто, а потом надел его с довольным хмыком. — Спасибо, квартирмейстер.