Жизнь взамен

Отраженный от снега солнечный свет едва не ослепил У Се, когда он вышел из пещеры. Он резко остановился и поднял руку, чтобы защитить глаза от яркого света. Урок десятилетней давности был хорошо усвоен: если он не будет осторожен, этот блеск ослепит его. Свободной рукой, громоздкой и неуклюжей в перчатке, он нащупал на шее очки с затененными стеклами. Позади У Се услышал восклицания Панцзы по поводу яркости снега, затем характерные звуки, пока тот возился в поисках своих очков. Все, что делал Панцзы, было громче, чем нужно, и это было так знакомо, что У Се улыбнулся, сердце стиснуло от нежности. Но У Се напрягал слух не из-за шума и ругани Панцзы, а из-за едва слышного присутствия третьего человека, следующего за ними из пещеры, не менее любимого, но спустя десять лет чуть менее знакомого. Чжан Цилин остановился на выходе из пещеры, по щиколотку утопая в снегу. Он прищурился, оглядывая бескрайнюю белизну, его голова и лицо были открыты, снег вокруг него был чистым и нетронутым. Как будто на самом деле его там не было. Словно он призрак или слишком яркое воспоминание У Се. Уроки десятилетней давности были хорошо усвоены. У Се побрел к Чжан Цилину, оставляя глубокие следы на чистом снегу, и передал ему дополнительную пару снежных очков, которые упаковал на всякий случай. – Вот, Сяогэ, надень их. Взгляд Чжан Цилина переместился с неизмеримого далекого расстояния на лицо У Се. От знакомого ощущения этого взгляда у У Се перехватило дыхание. Десять лет, а У Се не забыл. Десять лет, а Чжан Цилин не изменился – даже несмотря на то, что изменился У Се. Чжан Цилин взял очки из рук У Се и надел их, скрывая свои знакомые глаза. - Гляжу, солнце вышло, чтобы поздравить тебя с возвращением, Сяогэ, но я бы не отказался от более пасмурного приветствия, - проворчал Панцзы. – Может какие-нибудь облака тоже захотят тебя увидеть и принесут немного тени на этот горный склон. - Черт подери, Панцзы, ты сейчас накликаешь, - возмутился У Се. – Если ты своей чепухой призовешь метель… - Призову метель? Метель? Что за суеверную чушь ты несешь, уважаемый младший Третий господин? По пути сюда ты читал мне лекции о восходящих и нисходящих потоках, о боковом ветре и еще не пойми о чем, а теперь уверовал, что специальный танец может призвать дождь? - Я ничего не говорил о танцах и дожде. В любом случае, метели быть не должно. По дороге сюда я проверил погоду. - Я помню, ты мне все уши прожужжал по дороге сюда. Чжан Цилин молчал, как всегда. Но молчание кого-то присутствующего так разительно отличалось от молчания отсутствующего. Сердце У Се наполнилось таким сильным облегчением, что хотелось рассмеяться, десять лет назад он, пожалуй, так бы и сделал. Сяогэ вернулся. Их Железный треугольник снова был вместе. Он чувствовал себя в безопасности. Десять лет прошло, и ни разу за все это время У Се не чувствовал себя в безопасности. И вот теперь они снова здесь, как раньше, и могут остаться вместе навсегда. Даже его ноги, казалось, не так глубоко погружаются в снег. *** Несмотря на легкость, пронизывающую У Се, он немного отстал, когда они начали свое путешествие вниз по склону горы, позволяя Панцзы взять инициативу, а Чжан Цилину последовать за ним. Уроки последних десяти лет были хорошо усвоены. С этой позиции черный капюшон Чжан Цилина и его стройная фигура никогда не исчезали из поля зрения У Се. Это был прекрасный день. Солнце стояло в зените, и освещенная им вершина горы представляла собой такое зрелище, которым можно было только восхищаться и понимать, что вряд ли оно может с чем-то сравниться. Лучи, яркие, но холодные, отражались от снега, отбрасывая резкие тени от ветвей деревьев. Снег был мягким под тонкой коркой льда, потрескивающей каждый раз, когда она ломалась, и сверкающей острыми гранями отраженного света. Панцзы прокладывал им путь, непоколебимый, как нос корабля, он пробивался сквозь тонкий, как яичная скорлупа, лед, оставляя за собой расступившиеся по обе стороны волны снега. Чжан Цилин был темной и изящной фигуркой, элегантной и тихой, как вершина горы. Он шел достаточно далеко впереди У Се, чтобы У Се понимал, что не дотянется до него, но после стольких лет без него У Се был рад просто видеть его. Они чудесно проводили время, спускаясь с горы вместе, втроем. Снова вместе. - Думаю, мы доберемся до дороги к вечеру, если постараемся. Еще много времени в запасе. Панцзы оглянулся на него. Снежные тени скрывали его глаза, но У Се уловил неодобрительный изгиб его рта. - Не нужно спешить, - ответил Панцзы. – Теперь у нас столько времени, сколько нужно, Наивняш. У Се поддался легкости, наполнившей его грудь, и улыбнулся старому другу. Панцзы иногда вел себя с ним, как наседка с цыпленком. Теперь в опеке У Се не было необходимости. Он не торопился. Они могут спуститься с горы, когда захотят. Наконец-то все было в порядке. Они шли еще часа два, в основном молча, если не считать редких комментариев Панцзы. У Се улыбался и отвечал, отмечая, как они проходят мимо ориентиров. Каждый выступ скалы был выжжен в его памяти с того времени, десять лет назад. Теперь У Се с радостью снова миновал все ориентиры. Теперь он мог забыть эти беспощадные скалы и горный склон. Ему больше никогда не придется проходить этот путь. Чуть более чем через два часа после того, как они покинули пещеру, Чжан Цилин остановился. У Се шел за ним так близко, что чуть не врезался ему в спину. - Сяогэ? – спросил У Се, и когда Чжан Цилин не ответил, У Се обошел по снегу, чтобы встать перед ним. Чжан Цилин был совершенно неподвижен, его глаза были скрыты за очками, но у У Се было сильнейшее ощущение, что он вообще ни на что не смотрел. И Чжан Цилин дрожал. - У вас там все в порядке? – спросил Панцзы. Идиот… У Се так обрадовался, что даже не подумал. Чжан Цилин был за этими вратами один в течение десяти лет, сталкиваясь неизвестно с чем. А У Се немедленно потащил его за собой, уводя из пещеры. Он даже не проверил, ранен ли Чжан Цилин, голоден ли, устал ли или достаточно ли хорошо одет для этого холода. И вот теперь здесь Чжан Цилин застыл и не реагировал, дрожа на склоне горы. Он осмелился положить руку на плечо Чжан Цилина. Оно было твердым, как камень, и напряженным. Сердце У Се перевернулось в груди. Снег захрустел, когда Панцзы направился к ним. - Хочешь, разобьем лагерь и передохнем немного? – спросил он. – Только здесь нельзя. Слишком большая вероятность схода лавины. Склон горы, на котором они стояли, был как на ладони: только открытое пространство и никаких деревьев, которые могли бы защитить их от ветра или солнечного света. К тому же он был довольно крутым: открытое пространство физически давило на них, заставляя все время смещаться в сторону, а небо было похоже на яму, в которую вот-вот соскользнешь. Разбить здесь лагерь было не просто опасно, они бы стали похожи на птиц, сидящих на скале. У Се огляделся в поисках лучшего места для лагеря, хотя бы на несколько часов, и рядом с ним Чжан Цилин упал на колени. Это движение было настолько неожиданным, что У Се сначала даже не понял, что произошло. А потом ужас обрушился на него, как лавина, он упал рядом с Чжан Цилином и схватил его за плечи: - Сяогэ. Сяогэ! Чжан Цилин свернулся на снегу. Его рот был открыт, он тяжело дышал, и его по-прежнему трясло, даже сильнее, чем раньше. Он умирал. У Се нашел его снова только для того, чтобы потерять здесь навсегда… На снег упала тень. - Черт, - пробормотал Панцзы, опустился на колени и, оттолкнув локтем У Се, притянул Чжан Цилина в крепкие объятия. – Наивняш. У Се! В конце этого склона начинается лес. Давай туда и разбей лагерь, чтобы когда мы придем, он мог сразу же войти в палатку. Чжан Цилин умирал. У Се не мог оставить его. Он даже не мог отвести от него глаз, иначе Чжан Цилин мог снова исчезнуть… -У Се! - прикрикнул на него Панцзы, огромной рукой в перчатке обхватив капюшон Чжан Цилина и прижимая его лицо к своей груди. – Иди сейчас же! И У Се пошел. Путешествие по склону, казалось, пролетело в мгновение ока, он едва осознавал, что происходит, и вскоре уже оказался рядом с деревьями. Его собственное дыхание, громкое и учащенное, отдавалось в ушах, такое же тяжелое, как дыхание Чжан Цилина. Не успел У Се благополучно покинуть склон, как нашел подходящее место для лагеря, скинул рюкзак и начал устанавливать палатку. Если бы это был кто-то другой, а не Панцзы, он был не оставил там Чжан Цилина. Если бы в опасности был кто угодно, кроме Чжан Цилина, У Се не потребовались бы указания Панцзы в том, что ему делать. Но теперь его голова казалась пустой, все мысли и планы сдуло холодным ветром, унося заодно и легкость, наполнявшую его всего несколько часов назад. Он больше не чувствовал себя тем беззаботным, полным надежд пареньком, каким был раньше, и каким, как ему на мгновенье показалось, он мог бы стать снова, пока они втроем шли вместе по снегу. Но он и не чувствовал себя человеком, которым стал за прошедшие годы - жестким, здравомыслящим, у которого все под контролем. Ему просто было очень страшно. У Се как раз закончил устанавливать палатку, когда Панцзы и Чжан Цилин добрались до лагеря. Панцзы одной рукой обнимал Чжан Цилина, лицо которого теперь ничего не выражало, но и укрытие руки Панцзы он не покидал. Он ничего не сказал У Се, только последовал указаниям Панцзы, опустился на колени и заполз в палатку. У Се двинулся было за ним, но Панцзы его остановил и застегнул полог палатки. - Ему нужно побыть одному немного, - объяснил Панцзы. – Где можно что-нибудь перехватить? - Перехватить? – возмутился У Се. – Перехватить? После всего ты собрался есть? - Еда – одна из немногих базовых человеческих радостей, юный У. Ты должен принять это как данность. Кроме того, уже почти обед, и я даже не хочу думать, что он ел последние десять лет. Давай разогреем что-нибудь и спокойно поедим. До дороги можно добраться и завтра. Или послезавтра. У нас все время мира в запасе. Полог палатки был закрыт, внутри нее царила тишина. Не было никаких доказательств, что Чжан Цилин действительно был там. У Се подавил желание проверить палатку и пошел за дровами. *** За десять лет, прошедших с тех пор, как Чжан Цилин видел его в последний раз, У Се изрядно прокачал свои походные навыки. Через несколько минут он уже развел костер и сел рядом, пока Панцзы рылся в сумках в поисках подходящего обеда. - Скажи мне уже, с ним все в порядке? – спросил У Се, потеряв терпение. Панцзы фыркнул: - В порядке? С кем из нас здесь все в порядке? Он не умирает, если ты об этом переживаешь. Ему просто нужно было немного отдохнуть. - Если Чжан Цилину нужен отдых, то что-то наверняка должно быть не так. - Наивняшка, Сяогэ был один в пещере в горах десять лет. Он не видел солнца десять лет, не говоря уже о том, чтобы стоять на открытом, продуваемом всеми ветрами склоне горы, где само небо давит на тебя своей необъятностью. Он не слышал человеческого голоса, звука от движения по снегу и камням, не слышал ветра в листве, криков животных, - Панцзы, казалось, был доволен пакетом, который вытащил из своей сумки, и отложил остальную еду в сторону. – Ему нужно было немного отдохнуть. Чжан Цилин был таким же человеком, как и любой из них, какой бы опыт он не имел за плечами. Никто не мог выйти из этих Врат невредимым. В конце концов, именно поэтому он пошел туда вместо У Се. Внезапная вина поразила его, отравляя горечью из-за всего, что он сделал за последние десять лет. Он потерял бдительность, и из-за этого пострадал Чжан Цилин. Уроки последних десяти лет дались тяжело. У Се больше не даст слабину. Чжан Цилин появился примерно через час, когда Панцзы все еще разогревал жареный рис, который взял с собой в дорогу. У Се услышал, как зашуршал полог палатки. Он подавил потребность оглянуться и остался сидеть на старом бревне в ожидании, пока Чжан Цилин не подошел к нему едва слышно. Теперь, когда он точно знал, что снова увидит Чжан Цилина, У Се мог признаться себе в том, что боялся, что не узнает его. В конце концов, прошло довольно много времени с тех пор, как они виделись в последний раз. Чжан Цилин не постарел, но он был живым доказательством того, как ненадежна человеческая память. Память У Се о нем могла быть искажена горем и временем, и вполне возможно, что он мог посмотреть на своего старого друга и увидеть незнакомца. Или еще хуже: У Се мог быть тем, кого бы не узнали. Он постарел, он знал это – в конце концов, это было первое, что сказал ему Чжан Цилин. Но больше того, У Се изменился, и, как ему казалось, не в лучшую сторону. Даже Панцзы поддразнивал его по этому поводу по пути в горы, советуя вернуться к своему прежнему невинному виду, чтобы Чжан Цилин смог его узнать. Это заставило У Се задуматься, какие следы оставили на нем последние десять лет, кроме шрамов, которые Чжан Цилин еще не видел: один на шее, семнадцать на руке. Но когда У Се осмелился взглянуть в его сторону, он обнаружил, что Чжан Цилин по-прежнему выглядит именно так, как он его и помнил. Он стянул свои снежные очки, но не снял капюшон. Его лицо было таким же пустым и безмятежным, как и всегда, никаких признаков страдания или боли. И он снова смотрел на У Се своими черными, бездонными глазами. - Теперь когда мы устроились на ночевку, мы, трое друзей, должны наверстать упущенное, - заявил Панцзы, и У Се отвлекся от лица Чжан Цилина, чтобы принять термос, который протянул ему Панцзы. Еда внутри была горячей, от нее шел пар. У Се тут же передал термос Чжан Цилину, который взял его и уставился на рис со странным выражением лица. - С чего же начать? - Наверное, стоит сообщить Сяогэ хорошие новости, - подсказал Панцзы. Конечно. У Се толком и не разговаривал с Сяогэ после того, как забрал его из пещеры. Он лишь торопил его, отчаянно желая уйти подальше от врат, которые украли добрую часть его жизни. Чжан Цилин еще даже не знал, что его свобода от Бронзовых врат теперь будет постоянной. - Я уничтожил семью Ван, - сказал У Се. Чжан Цилин резко поднял глаза от своего риса. - Это было что-то вроде групповой работы, - заметил Панцзы, но в его голосе звучало веселье. – Не отрицай вклад Господина Хуа в общее дело. - Панцзы, Сяо Хуа и Сю Сю работали со мной, - признал У Се. – Даже Хэй Яньцзин и твой дальний родственник, не уверен, знаешь ли ты его, Чжан Жишань. При звуке этого имени Чжан Цилин промолчал, но его глаза сузились. - Я так понимаю, расстались вы не очень хорошо, - догадался У Се. Чжан Цилин покачал головой. У Се знал, что больше объяснений не получит. Чжан Жишань был так же сдержан, как и его двоюродный брат, чтобы делиться деталями их знакомства, но свои значительные ресурсы он был готов объединить с У Се, и на тот момент этого было достаточно. Итак. - Их больше нет, - сказал У Се. – Никого из них. Мы выкорчевали все их побеги, очистили Девять Врат; уничтожили их базу, все их документы, нашли всех шпионов и агентов, которые у них были. Тебе больше не нужно возвращаться за Бронзовые врата. Так же, как и мне. Как не нужно было этого делать и Сяо Хуа с Сю Сю, и их потомкам, которые могли быть у любого из них. Девять Врат и Чжан Цилин были свободны. Чжан Цилин отвернулся, его взгляд стал далеким, как будто он смотрел куда-то между ветрами и звездами, на то, что У Се никогда не смог бы увидеть. У Се ждал, наполовину паникуя, что Чжан Цилин скажет ему, что на самом деле все планы, жертвы и интриги У Се были напрасны; что реальная опасность была не в семье Ван; что это ничего не изменило; что он уйдет, сейчас, скоро, навсегда… Чжан Цилин сказал только: - Так ты провел эти десять лет? Это было второе, что У Се услышал от него с тех пор, как он вышел из Бронзовых врат. Его голос звучал так же знакомо, как и раньше. Он действительно не изменился. У Се в самом деле не позволил времени запятнать его память: - Что? Чжан Цилин не собирался повторять, просто смотрел на него. У Се заставил себя сфокусироваться на вопросе. - Да, - сказал он, - в основном. Часть времени я потратил на поиски секретов Девяти Врат и Предела. В основном он потратил их на изучение секретов жизни Чжан Цилина. В то время У Се оставалось только искать связь с тем, кого он потерял, какими бы слабыми ни были ее следы. Теперь, столкнувшись с настоящим Чжан Цилином, его усилия казались немного смущающими. Панцзы, поганец, громко рассмеялся: - Он выслеживал тебя по всему Китаю, стараясь вернуть твои воспоминания, - пояснил он Чжан Цилину. Тот нахмурился. Он собирался что-то сказать, У Се был уверен и ждал, затаив дыхание. Приятно ли ему было узнать, что У Се перевернул для него мир с ног на голову в его отсутствие? Чжан Цилин открыл рот… и положил в него немного риса из термоса. Он всегда был таким, напомнил себе У Се, не было причин для разочарования. Но он должен был знать. - Это сработало? – спросил У Се. – Теперь, когда семья Ван исчезла, нужно ли еще кому-то уходить за Бронзовые врата? Чжан Цилин прожевал и проглотил. Даже Панцзы молчал в ожидании. Чжан Цилин нахмурился, глядя на то, чего ни один из них не видел. Затем Чжан Цилин сказал: - Да. Если Ванов больше нет, тогда Предел в безопасности. Никому не нужно охранять врата. В груди У Се стало свободнее, будто узел развязался. Вот и все: это последнее, что ему нужно было узнать, последнее подтверждение того, что все его годы работы и страданий, в конце концов, того стоили. *** После того, как они насытились обедом, Панцзы изрек: - Так как мы собираемся тут заночевать, предлагаю нам, троим братьям, выпить, а я заодно посвящу Сяогэ во все важные вещи, которые он пропустил за последние десять лет. У Се вскинул голову и бросил на Панцзы предостерегающий взгляд поверх костра, который был встречен блеском в глазах Панцзы. Что, черт возьми, Панцзы собирался рассказать Сяогэ? Конечно, он вряд ли будет раскрывать все темные секреты У Се здесь и сейчас, чтобы Чжан Цилин узнал о том, каким монстром стал У Се в его отсутствие – убитые люди, разрушенные жизни – боже, Ли Цу, был всего лишь ребенком, а У Се втянул его во все это… - Давай-ка расскажу тебе вот что, - начал Панцзы. – Помнишь, в Пекине был один ресторан? Мы ездили туда пару лет назад. И его хостесс… о, Сяогэ, ты бы ее видел. Она могла бы стать айдолом. С такой талией, которую можно обхватить руками, понимаешь? Это стало новостью для У Се. Он посмотрел на Чжан Цилина и обнаружил, что тот, как обычно, бесстрастен, затем вернул подозрительный взгляд на Панцзы, ожидая подставы. Панцзы же сам, казалось, не мог нарадоваться тому, что несет: - В общем, ей понравился наш младший Третий господин. Она флиртовала с ним весь ужин. Все время жаловалась, что у нее хого сломан – вообще-то он прекрасно работал, просто ей непременно нужно было проверять его через каждые пять минут. Стоя на коленях рядом с Наивняшкой, она наклонялась, чтобы посмотреть проводку. И когда она пришла в четвертый или пятый раз, знаешь, что сделал наш Наивняшка? Он опустился на колени рядом с ней, вытащил нож и перерезал кабель питания. – Ну вот, - сказал он ей, - теперь вам точно нужно что-то починить. Панцзы рассмеялся. У Се смутно припоминал это. Официантка, которая никак не могла оставить его в покое. От нее пахло цветами, волосы были выкрашены в светло-каштановый, а ее глаза смотрели скучно и тускло. - Конечно, это ничуть ее не остановило, - продолжал Панцзы, все еще посмеиваясь, - а потом в конце ужина она пошла и попросила у У Се его вейбо. Знаешь, что он тогда сказал? Чжан Цилин, хотя и казался внимательно слушающим, не рискнул высказать предположение. Панцзы и не стал дожидаться его ответа: - Он сказал: «Зачем?» Панцзы снова расхохотался. Чжан Цилин не улыбнулся, но его суровая невыразительность, казалось, немного смягчилась, как будто теперь он был ближе к улыбке, чем раньше. У Се, конечно, понимал, что девушка флиртует с ним. Он надеялся, что нанесение физического ущерба имуществу ее ресторана удержит ее… и к великой радости Панцзы сильно ошибся на этот счет. Но она никогда не была ему интересна. Она не была… ну… Панцзы бросил на У Се понимающий взгляд, и наконец У Се осознал, почему он рассказал такую незначительную историю. Это был кусочек жизни, которой они жили, пока Чжан Цилина не было рядом, момент, свидетелем которого он мог бы стать, если бы не был заперт внутри Врат. - Садись поудобнее, Сяогэ, - сказал Панцзи, все еще улыбаясь У Се, - я копил все эти истории в течение десяти лет, могу рассказывать часами. У Се почувствовал легкий трепет. *** Несмотря на первоначальные опасения, У Се стоило признать, что он был не прав, усомнившись в Панцзы. К тому времени, как взошли звезды, У Се смеялся над воспоминаниями о редких беззаботных моментах за последние десять лет своей жизни, которые Панцзы заботливо собрал, с безошибочной точностью избегая разговоров о горе и страхах. Даже Чжан Цилин улыбался, отблески огня плясали в его глазах. Они затушили костер и вместе забрались в палатку, стряхнув снег снаружи и устраиваясь внутри с Чжан Цилином посередине. У Се уставился на знакомый силуэт, едва различимый в слабом лунном свете, проникающем сквозь стенки палатки. Если он закроет глаза, этот силуэт может исчезнуть. Если он заснет, то может проснуться и обнаружить, что десять лет еще не прошло. Что он все еще на склоне горы, а впереди десять лет боли от дыры, образовавшейся в груди. Сон застал его против воли, но когда он проснулся на следующее утро, обнаружил, что Чжан Цилин лежит на боку и смотрит прямо на него. Взгляд Чжан Цилина был, как якорь. Бешено колотящееся сердце У Се успокоилось. Они спустились с горы за три дня в неспешном темпе, хотя изначально У Се собирался сделать это за день. Чжан Цилин больше не замирал, как в первый день, но У Се все равно не выпускал его из виду. Когда они вышли к дороге, У Се достал спутниковый телефон, чтобы связаться с Ван Мэном. Панцзы и Сяогэ ждали немного поодаль. Все время, пока они спускались с горы, было ясно и светло, асфальт блестел чернотой и чистотой под ярким солнцем. У Се подождал, пока не увидел приближающиеся машины, и остановил их. Панцзы и Чжан Цилин выбрались из леса, темный взгляд Чжан Цилина блуждал по ряду машин, будто он считал их в уме. Панцзы ухмыльнулся У Се, положил руку на плечи Чжан Цилина и доверительно поведал: - Наш Наивняшка стал довольно важной персоной за последние десять лет, понимаешь? - Отвали, Панцзы, - отмахнулся У Се и пошел переговорить с Ван Мэном. После чего он отослал лишних людей – кому теперь нужны телохранители, когда семьи Ванов больше нет, а рядом с У Се снова был Чжан Цилин. - Эта машина для нас, - сказал он. – Сяогэ, куда ты хочешь? Хочешь, я отвезу нас в деревню, которую нашел? - Я поведу, Наивняшка, - сообщил Панцзы многозначительным тоном, смысл которого У Се, хоть убей, не мог понять. - Отвези меня… куда захочешь, - сказал Чжан Цилин. «Забери меня домой» - однажды сказал Чжан Цилин У Се. Именно это У Се и собирался сделать. - Значит в деревню, - подытожил У Се. *** Чтобы попасть в Деревню, в которую собирался У Се, нужно было проехать добрую половину Китая. В глазах китайского правительства Чжан Цилина не существовало, и это означало, что самолет отпадает. Но у У Се не было проблем с вождением и поездками на большие расстояния. Они втроем смотрели на пейзаж, слушали пение Панцзы, пели вместе с Панцзы, пытались заткнуть Панцзы, ехали вместе в блаженной тишине. У Се сидел позади, рядом с Чжан Цилином. Автомобиль был роскошной модели, широким и просторным. Между ними была такая пропасть, что У Се приходилось оглядываться каждые несколько миль, чтобы убедиться, что Чжан Цилин все еще рядом с ним. Он всегда был таким: молча смотрел в окно, его взгляд скользил по пейзажу, не задерживаясь ни на чем конкретном. Вечером они втроем делили комнату в отеле, хотя это означало, что одна из кроватей должна быть общей. У Се занял место рядом с Чжан Цилином на основании того, что Панцзы был слишком большим, чтобы делить с ним кровать. И, кроме того, он храпел. Панцзы не стал сопротивляться. На самом деле он так много смеялся над У Се, не смотря на оскорбление его физическому строению и моральному облику, что У Се стал опасаться, что где-то облажался. - Так и быть, вы двое забирайте эту кровать, - сказал он У Се и Чжан Цилину. – Зато у меня будет больше места. Чжан Цилин ничего не сказал ни за, ни против, но тот факт, что он лег рядом с У Се в тот вечер, был самым большим доказательством его одобрения, о котором только мог просить У Се. Шли дни. У У Се больше не было десятилетнего календаря, чтобы отмечать каждый минувший день, в его голове больше не было постоянного обратного отсчета. Он обнаружил, что иногда просыпается по утрам, лихорадочно соображая, какое сегодня число, прежде чем вспомнить, что ему больше не нужно бояться. И каждый раз взглядом он находил Чжан Цилина, спящего рядом с ним, чье лицо не тронуло время. Чудесное явление Чжан Цилина поражало У Се в такие утра. Он хотел протянуть руку и проверить, были ли его щеки мягкими или же твердыми, как каменная скульптура, которую когда-то нашел У Се. Он не осмеливался коснуться, поэтому лежал в темноте и пытался запомнить лицо, которое никогда не изменится. Наконец они добрались до деревни, которую нашел У Се, и до дома, который он купил для них. Дом был достаточно большим, чтобы вместить троих, уже обставлен мебелью и окружен огромным садом, чтобы укрыть и прокормить их. Он выбрал это место, потому что оно напоминало ему о Банаи. Когда-то втроем они жили там в мире и покое. По крайней мере, какое-то время. Панцзы присвистнул, протяжно и тихо, выходя из машины. - Наивняшка, - прокомментировал он. – Мило. Чжан Цилин стоял, засунув руки в карманы, с поднятым капюшоном, глядя на входную дверь. Крыша нуждалась в чистке, понял У Се; сад дико зарос. Он хотел, чтобы это место было убежищем, но теперь понял, что над ним еще нужно поработать. Надо было позвать своих людей, чтобы они пришли сюда до них и вычистили все, заполнили холодильник… Чжан Цилин поймал его взгляд и кивнул. Тиски в груди У Се разжались. - Входите, - сказал он и улыбнулся своим самым дорогим друзьям. – Я вам все покажу. Он устроил им целую экскурсию, приукрасив все, что сообщил ему агент по недвижимости, и полностью выдумав некоторые вещи. Панцзы то комментировал ерунду, которую нес У Се, то подыгрывал ему, то вступал в добродушный спор с У Се о том, кто из них займет спальню с самым лучшим видом - на сад. У Се уступил ее Панцзы после коротких препирательств – он все равно собирался отдать ее Панцзы. Он не мог выразить словами, как был благодарен ему за неизменную поддержку и постоянное присутствие в течение последних десяти лет, зато он мог убедиться, что у его друга будет лучшая комната в доме. - Сяогэ, - позвал У Се, - какую спальню ты хочешь? Чжан Цилин выбрал комнату, которая была ближе к выходу, между спальней У Се и дверью. У Се втайне сожалел, что позволил ему выбирать: он ожидал, что Чжан Цилин выберет более уединенную из двух комнат, отдав ту, что у двери, У Се. Это была глупая мысль, но если Чжан Цилин решит покинуть дом, У Се не услышит. Не то, чтобы он собирался уходить. Не сейчас, когда он наконец был дома. По крайней мере, пока. У Се пожалел, что не оказался ближе к двери. *** Той ночью У Се спал на отдельной кровати. Это была первая ночь с тех пор, как Чжан Цилин вышел из Бронзовых врат, когда У Се лег спать без Чжан Цилина под боком. Он долго лежал без сна, напоминая себе год, дату и место. И что Чжан Цилин был в соседней комнате. Когда он заснул, ему приснились Бронзовые врата и руки, протянутые из щели. Руки обвились вокруг запястий и горла Чжан Цилина. Он бросил на У Се последний печальный взгляд, а затем его утащили назад, в болезненный, обжигающий свет. У Се проснулся в гораздо более мягком утреннем свете. В доме было тихо, и, если не считать птиц за окном, У Се, казалось, был единственным, кто не спал. Если бы Панцзы проснулся, он бы готовил, напевая себе под нос. Не помешало бы проверить, как там Чжан Цилин, просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке. У Се накинул рубашку с длинными рукавами, чтобы спрятать покрытое шрамами предплечье, и вышел в коридор. Там, вдали от приоткрытого окна, было еще тише. Солнечный свет образовал на полу теплые квадраты, через которые У Се шел, словно по мелководью. Дверь Чжан Цилина была слегка приоткрыта, поэтому У Се было легко прижать ладонь к дереву, открыть ее и сказать: - Эй, Сяогэ… Он замер. Кровать была застелена, как будто на ней никогда не спали. Комната была пуста. Чжан Цилин ушел.