Продавец Кукол

      Саша рассудил, что сначала Кирилла нужно морально подготовить к дуэту (ну или самому подготовиться, если уж говорить по правде). Он открыл ютуб, набрал «die schatten werden länger» — быстро танцующие пальцы по клавиатуре с первого раза вбили нужную комбинацию слов, а автоподбор продолжил правильно. Дружище Зайберт выскочил в первом же видео. Можно было бы поискать что-то лучше качеством, но внутреннее смятение парализовало. Чтобы не выглядеть совсем идиотом, Саша нажал на проигрыш и уткнулся в экран.       Краем глаза он посматривал на друга, пытаясь прочитать на его лице отголоски отторжения или насмешки, но ничего не увидел. Только неподдельный изучающий интерес, как будто он не замечал всей возможной двусмысленности Теней. Саша понимал, что вдвое бы так не нервничал, если бы у него была партия Der Todd, но он-то должен был петь за Рудольфа, а это несколько… неоднозначно. Да, смысл там совсем в другом. Суицид, депрессия и прочее. Но после всех шуточек, подколок и стёба в голову лезло совершенно не то.       Ролик закончился. Рудольф ещё не покончил с жизнью.       Понимая, что нужно что-то говорить, Саша нерешительно высказался:       — Это один из немногих мюзикловых хороших мужских дуэтов. — Так говорил Ярик. Ему нравилось, но обычно друг всё же исполнял роль соблазняемого на суицид, а тут решил переиначить, чтобы зрителям было интереснее.       — Он действительно хорош. — Кирилл криво улыбнулся, и было совершенно непонятно, что он вкладывал в это. То ли исполнение, то ли задумку, то ли какой-то третий смысл, ведомый только ему одному. — Да, я хотел бы спеть. Это было бы интересно… но я не ручаюсь за свой голос, хорошо?       — Меня называют кровь из ушей, гы, — Саша нервно рассмеялся, а потом почувствовал, что его отпустило. Нужно работать, а не ходить вокруг да около. — Вот тебе текст, партии Der Todd, я за Рудольфа. Сначала проговорим, потом под минусовку попробуем.       Чёрт возьми, Кирилл был удивительным человеком. С ним удалось найти общий язык, наверное, почти так же хорошо и быстро, как и с Яриком. Идеальный ритм, нужная подача, даже образ Смерти (пусть и в чёрной футболке) оказался ему к лицу.       Пошло лучше. Текст запоминался, в памяти всё-таки появлялись изменённые строчки, всплывая взамен принятых ранее.       Более того… Саша сам не заметил, как его охватил азарт. Почти транс. Кирилл, хоть и прибеднялся, пел неплохо, даже хорошо. Невольно пришли мысли, что надо бы узнать, не занимался ли он вокалом раньше: может быть, выступал где-то или закончил музыкалку?       Кирилл прекрасно играл Смерть — нависал, трогал, соблазнял словами Der Todd, и Саша невольно подставлял себя на место этого несчастного наследного принца, стоящего на пороге либо суицида, либо попытки государственного переворота. Если бы это всё было бы взаправду, то он бы не выдержал: направил курок в рот или в висок, неважно, и вышиб себе мозги. Слишком убедительно, несмотря на кричащее чувство опасности.       Подобно актёру на ютубе, Сашин партнёр так же кружил вокруг по комнате, приближаясь всё ближе и ближе. И в конце Саша не смог уйти, убежать, как это сделал Рудольф. Остался стоять на месте, задыхаясь и не смея не смотреть в сверкающие зелёные глаза. Слишком близко. Настолько, что неловко, не по себе. Надо бы успокоиться, прийти в себя, стряхнуть наваждение, отойти хотя бы на полшага назад…       Губы тронул тот самый поцелуй смерти или?..       Нет, стоп. Он забылся, происходило что-то совершенно не объяснимое. То, что нельзя исправить, загладить и сделать вид, будто ничего не было. Глаза расширились, ловя насмешку в чужом взгляде. Чужие руки, сжимающие плечи, сместились, и одна стала держать за затылок, не давая отстраниться на тот случай, если Саша вдруг бы опомнился. Но тот всё так же стоял столбом, не двигаясь, не отвечая и не отталкивая.       Звенящая тишина укрыла их, отрезала остальной мир плотной завесой. Саша чувствовал горячее дыхание на коже, жёсткие настойчивые губы и боль от укусов, которые могли бы его отрезвить, но лишь больше выбивали пол из-под ног. Он упёрся ладонями в грудь Кирилла, не решаясь, впрочем, применить силу. Ему не было неприятно, не было страшно… но было странно. Требовалось время: для мысли, для осознания, для структурирования. Так быстро понять Саша уставшим мозгом не мог.       — Что?.. Что вы тут устроили?!       С недовольным то ли рыком, то ли шипением его отпустили. И не помня себя, неуклюже и наощупь он упал в компьютерное кресло и спрятал горящее лицо в ладонях.       Конечно, конечно же, именно сейчас должен был вернуться Ярик и увидеть то, что Саша ему объяснить бы не смог. Даже себе бы не смог. Он не обращал внимание на грохот чего-то тяжёлого, на мат и на хлопнувшую дверь. Не понимал, что хотел сказать тормошащий его за плечо Кирилл. В конце концов, его снова накрыла тишина.       Саше стало стыдно. Он чувствовал себя виноватым, будто сам спровоцировал ситуацию, хотя на самом деле оказался совершенно не при чём.       В бессилии он уронил голову на стол, безбожно смяв кипу бумажек с текстом.