Любовь падшего ангела

Азирафель потер переносицу и перевернул страницу. Стиль автора был витиеватый и богат метафорами. Было сложно продираться сквозь нагромождение слов и фраз, но бывшего ангела ничего не смущало. Он сосредоточенно читал, будто от этого зависела судьба всего Ада. Впрочем, так и было — автором чертежей был сам Сатана, а разобраться мог только специалист, которых в Аду не было. В книжном магазине Азирафаэля было тихо. Лишь поскрипывали старые деревянные балки и одинокий сверчок играл свою заунывную песенку. Было так тихо, что шорох страниц казался целой музыкой. Цокали часы раз в секунду, сами секунды казались соразмерны минуте, а минута казалась целым часом. Время тянулось долго, будто времени не существовало вовсе. Но багряный вечерний закат за окном сменился звездной ночью, затем легкие и светлые тени уступили солнцу, и начался новый день. Когда часы заиграли цокающую мелодию, Азирафель понял, что настало время завтрака. Мановением руки перед ним появился чай в чашке. Азирафель насладился ароматом чая и его вкусом, но затем нахмурился. Этот чай был крепче, чем обычно, что означало, его ждут важные дела. Дела не преминули ждать. Едва часовая стрелка показала восемь, как перед ним появилась стопка документов, ожидавших подписи. Азирафель к каждой бумаге проявил чрезвычайное внимание и терпение. Легкий чай был забыт давно, когда Азирафель решил, что пора размяться. Он встал и прошёлся по своему магазину. Творческий беспорядок присутствовал всегда, это было частью его натуры. Азирафель поставил забытые книги на место, избавился от пыли и полы засверкали чистотой. Теперь можно было заняться своими основными обязанностями. Белый костюм с голубой рубашкой и бежевым жилетом сменился черным с алой подкладкой плащом, светлые волосы удлинились до плеч, а в лице появилось слегка надменное и хищническое выражение лица. Трансформация происходила медленно, будто нехотя. Азирафель ненавидел это состояние. Оно вскрывало глубинное желание, ПОЧЕМУ он хотел измениться. Каждый раз он вспоминал, почему он стал демоном и ради кого. И это было очень больно. Только спустя годы Азирафель начал понимать, что такое ад. Не Ад вообще, с Сатаной и Князьями ада и приспешниками, а свой собственный ад. Это боль, печаль, ненависть, тяжесть, тянувшая ко дну, в самую глубину земли. Сатана увидел это отчаяние ещё двести земных лет назад, когда свершился Армагеддон. Ангел твердо держался на ногах, в руках был огненный меч, но в глазах уже горели ненависть и страх, ужас от невосполнимой утраты и желание покончить со всем и навсегда. Когда Сатана понял, что ангел, один-единственный ангел способен сопротивляться ТАК, чтобы защитить Землю, людей и детей, он понял кое-что о Азирафеле. Так можно бороться, желая лишь одно — умереть, сгинуть без конца. И Сатана предложил сделку. Оставить Землю и людей живыми в обмен на бессмертную душу ангела Азирафеля. Сделка была нечестной, потому что даже не все ангелы хотели уничтожения Земли. Земля была полигоном, где свершился раскол между ангелами и Рай был смят и разрушен. Ангелы Падали, как марионетки, и не только потому, что Ненавидели Сатану и демонов, но и потому что нашлись незаметные личности, воспевавшие красоту Земли и людей, и их становилось все больше. Бог разгневался и ушёл. Он жаждал любви Небес и поклонения Ада, но люди, как всегда, всё испортили. Бог ушёл, и ангелы не знали, куда. Гавриил и Михаил разругались, кто будет командовать разрозненной армией, что еще больше ослабляло ангельское воинство. Между тем, Сатана разговаривал по душам с Азирафаэлем. Он будто не замечал мятущейся души бывшего ангела. Азирафаэля душила боль от потери близкого друга, демона. Но ещё больше его разрывало незнание того, что будет с Землёй и людьми. Сатана прекратил разговоры, когда демоны доложили о победе Ада. Азирафаэль был огорчён, когда узнал о разрушенной Земле. Но не все было потеряно. Земля могла отстроиться, люди сделать новых людей. Лишь ангелы не знали, что им делать, в отсутствие руководства. Но Азирафаэль принадлежал Аду. Сатана сделал его своей левой рукой, ведь всем известно, что Он — левша. Азирафаэль вышел и поехал на такси. Автомобилей было немного, Лондон был почти полностью разрушен двести лет назад, но упорству людей было не занимать, и потихоньку все отстраивалось. Автомобили работали в основном на электричестве, но в странах потеплее большая часть транспорта работала на солнечной энергии. В головной офис вели множество дверей, но Азирафаэль любил именно обычный транспорт. Таксист довез его молча, с опаской поглядывая на необычный покрой одежды. Слишком тяжело было людям признавать, что Бог оставил их, и чрезвычайно сложно понять, что Сатана не желает им смерти. Люди наконец-то учились беречь свою жизнь. Одежда Азирафаэля говорила о высоком ранге среди демонов, и таксист с неожиданной скоростью рванул подальше от дьявольского офиса. Слишком страшно было долго оставаться на проклятом месте. Азирафаэль по привычке снабдил таксиста проклятием внезапной диареи, так как не следует появляться среди демонов чистым. Проклятиями Азирафаэль не злоупотреблял, но и не игнорировал. Таксист сам виноват, что поел несвежий мясной пирог на завтрак. В офисе его встретил только Хастур. Ни секретаря, ни курьера не было видно. Даже на рецепшене никого не наблюдалось. — Что-то случилось? — спросил Азирафаэль у Хастура. Тот стоял с пустым ведром посреди великолепного чистого и сухого ярко освещенного офиса и ругался. — Да вот, капает, сволочь! — ощерился Хастур при виде советника Сатаны. — Хоть ты, Азирафаэль, и починил сто лет назад канализацию, я тебе не доверяю! Все равно дерьмо лезет наружу. — Наверняка Эрик облажался, — предположил Азирафаэль. — Две тысячи двести семнадцатый по счёту был весьма болтливым, но о проблемах с трубами молчал как рыба. — Он был художником, и два года назад мы его казнили. Вчера родился две тысячи двести девятнадцатый, и он у нас спит, когда по идее спать в Аду невозможно. Здесь же шумно! — Две тысячи двести девятнадцатый? Это уже прошло уже два года, — задумчиво проговорил Азирафаэль. — Значит, сегодня… — Круглая дата! — поморщился Хастур. — Его Темнейшество приказал лично следить за порядком, и я наблюдаю, как капля в минуту попадает в ведро. Но ведро было сухое. — Так я его испаряю, — обьяснил Хастур. — С канализацией я не справлюсь, а с ведром сумею! Типичная логика Хастура. Он был умен, но безо всякого воображения. Исчез Свет, но ума не прибавилось. Хастур по прежнему следил за священниками, хотя в большинстве своём они почитали Сатану, пытался ссорить их, соблазнял юношей и девушек на оргии. После гибели Лигура он очень тосковал, хотя не признавался в привязанности к демону. Демоны по природе не могли любить, но потеряв что-то или кого-то, они еще больше погружались в апатию и отчаяние. Хастур долго наблюдал за самим Азирафаэлем. Он ничем не помогал, даже советом или словом. Хорошо, что хоть не мешал, решил в первое время Азирафаэль. Лишь пятьдесят земных лет назад он сменил гнев на милость, и не рычал на бывшего ангела. Возможно, и его мерзкой гневной душонке понравилось быть в тепле, свете и сухости. Хотя внутренняя жаба продолжала душить Хастура, потому что демоны рангом помельче смотрели на Азирафаэля с почтением и со временем помогали молодому Падшему. Не верьте, что в Аду жарко, там холодно. Для грешников готовились печи, а сами демоны мерзли как… как лягушки в ледяном пруду. Они устраивали пиры и оргии только потому, что, поев и прижимаясь как можно ближе к собрату, можно было согреться. Поэтому Азирафаэль стал практически героем в Аду. Азирафаэль глянул вверх, и увидел размытое пятно на потолке. Он пообещал заняться трубами завтра же, а пока он быстрой тенью поспешил в Тронный Зал Сатаны. Было и вправду шумно и ярко. Не сравнить с Адом сразу после Армагеддона. Именно Азирафаэль начал с обустройства логова демонов, взялся чинить прогнившие трубы, провёл отопление и электричество. Неизвестно каким путем появились почитатели рабочего труда, и под началом Азирафаэля появилась крепкая группа подчиненных, готовая создать что угодно. Сломать и разрушить мог любой демон, а вот починить или даже сотворить не мог никто из Преисподней. Сейчас всё изменилось. Сатана смотрел на изменения сквозь пальцы. Всё равно он проводил больше времени на Земле и был занят своими делами. Но сегодня было празднование, и он присутствовал яркий и светлый среди множества мельтешащих черных тварей. Рядом с Сатаной сидел четырнадцатилетний мальчик. Они тихо переговаривались и разглядывая группы демонов вокруг. Некоторые пили, Вельзевул в паре с Падшей Михаил танцевала ламбаду, третьи покачивались под демонским дурманом. Еще неопределенная группа изображала музыку. И у самого входа в зал дрых новорождённый Эрик. Мальчик показывал что-то Сатане, тот кивал и неслышно говорил. Их окружал ореол тишины. Этот мальчик заслуживал уважения. Даже Сатаны. И Он смотрел на мальчика так, что Азирафаэль сразу его узнал — Антихрист. Почему он явился в Ад таким юным, хотя был в уважаемом возрасте, было неизвестно. Чистый и невинный мальчик был лишь маской. Он много видел и знал. Адам Янг был больше, чем человек, и немногим меньше, чем отец. Его человеческий отец много лет назад умер, и сильнейшее желание Адама привело его сюда. Как бы не отказывался от самого себя и своего происхождения, он не мог пройти мимо. Человеческое любопытство и желание к справедливости привело его сюда. Адам не мог изменить Сатану, ни тот — Адама, но им двоим неожиданно понравилось общение. Может, в этом и был смысл? Легко отказаться в первый момент, но, кто знает, может, еще что-то изменится в будущем? Адам мог творить чудеса, но его чудачества не простирались дальше вкусов мороженого и отличного вина. Казалось, Азирафаэль наблюдал две половины одного человека — ребёнка и взрослого. Сатана заметил Азирафаэля и поманил к себе. Сразу померкло сияние Тронного Зала, утихла музыка, исчезли тени. Появился невысокий диванчик, столик с бокалом с ценнейшим двухсотлетним вином и тарелкой со свежайшими пирожными. Так Сатана искушал на долгий разговор и прекрасное времяпрепровождение. Но Азирафаэль не поддался искушению. Время глыбой льда рухнуло на него. Двести лет назад погиб Кроули, его лучший друг. Азирафаэль мог сказать, что Кроули был смыслом его земной жизни, но он не смог бы быть его смыслом в Аду. Они с Кроули были слишком разными, и Земля прекрасно сглаживала углы их абсолютных противоположностей. Был ли смысл отношений сейчас, когда Ад победил? Конечно, нет, понял Азирафаэль с кристальной ясностью. Кроули погиб. Навсегда. Ничего нельзя исправить. Ядовитая горечь изысканного вина проникла в сущность Азирафаэля, и он стал задыхаться. Нет, вино не было ядом, просто осознание потери наконец достигло сердца Падшего ангела, то есть там, где оно могло быть, и теперь он падал по-настоящему. Пасть от Божьей благодати было не так страшно, как потерять Кроули. Кроули мёртв. Азирафаэль откусил от пирожного. Сладчайший легкий крем осел на его губах. Сатана посмотрел на его рот. Азирафаэль лишь замычал от удовольствия. Можно ли забыть свою любовь, заменив его любовью к сладкому? Азирафаэль с ужасом понял, что подумал о Кроули как о любимом существе. Но прежде, чем погрузиться в отчаяние еще больше, его губ коснулись другие губы, холодные и расчетливые. В них не было любви или тепла, нежности или утешения. Это было способом вернуться в ускользающую реальность. Антихрист с любопытством двухсотлетнего мудреца наблюдал за искусителем и искушаемым. Его серые глаза неотрывно следили за двумя темными личностями, а снисходительная улыбка прощала все безумства его дьявольского отца. Адам был само прощение. Азирафаэль будто окунулся в омут ледяной воды с головой. Он какой-то миг смотрел в холодные синие глаза Сатаны, серые Адама — сбоку. Он что-то забыл? Какие глаза он не мог вспомнить? Что он потерял? Азирафаэль с трудом вдохнул и понял, что разговаривает с Адамом о дельфинах, что тот работает над возобновлением популяции морских млекопитающих и это очень интересно. Уходить с Земли он не собирается, и Адам твердо решил помочь Земле всем, что в его силах. Понимающий взгляд Адама говорил о многом. Он проникал в душу и зудел беспокойной мыслью. Утром и днем. Но самое страшное было ночью, когда Азирафаэль оставался наедине в своём магазине. Это приводило его в трепет. Азирафаэль боялся признаться, что это касается его лично. — Скоро все изменится, Азирафаэль, — сказал Адам Янг, сын Сатаны. — Я не смогу тебе помочь. Только ты сам. Есть одно пророчество… Но мощный разум Азирафаэля отказался его идентифицировать. В голове билась только одна мысль: Кроули жив??? Но ему почему-то было всё равно.