Этот мир слишком мал для моей любви

Лин Цюши забрался с ногами на кровать, ловя себя на мысли, что просто сидит без дела и глупо улыбается сам себе. Вечер был просто великолепен, как и Жуань Ланьчжу, который был сегодня просто неотразим. Было приятно просто немного попрокрастинировать хотя бы остаток этого прекрасного вечера. Но просто так посидеть, ничего не делая, ему не удалось. Буквально через несколько минут раздался не громкий, но настойчивый стук в его дверь. Лин Цюши был почти уверен, что это Жуань Ланьчжу. "Уже успел соскучиться?" — подумал Лин Цюши. Сам он к этому времени переоделся в майку и штаны и выглядел по-домашнему просто и мило. - Входи, - улыбаясь, сказал он. Но когда Жуань Ланьчжу вошел, глядя в его темные, внимательно всматривающиеся в лицо Лин Цюши глаза, улыбка как-то сама собой растаяла на губах Лин Цюши. - Жуань Ланьчжу, что ты... Ты разве еще не успел переодеться? - с придыханием спросил Лин Цюши, ошалело уставившись на Жуань Ланьчжу. На соблазнительно сквозящую в разрезе его полностью расстегнутой светлой рубашки рельефную накачанную грудь, узкую талию и упругий плоский живот со стальным прессом мышц и началом еле заметно виднеющегося шрама внизу живота, у самой кромки брюк, похожего на шрам после аппендицита. Лин Цюши был почти уверен, что это был именно он, так как у него самого был такой же. Поняв, что неосознанно завис на этом на какое-то время, и стесняясь рассматривать дальше, Лин Цюши смущенно отвел глаза. Жуань Ланьчжу, судя по всему, был явно доволен собой и произведенным на Лин Цюши эффектом. - Ах, Цюши, у меня никак не получается расстегнуть запонки на рукавах... — эта фраза должна была бы звучать игриво, судя по смыслу, который был вложен в эти слова, но на самом деле она была озвучена таким глубоким, бархатно-обволакивающим, словно гипнотизирующим и увлекающим, утягивающим Лин Цюши куда-то в темные глубины собственного подсознания, невероятно приятным и завораживающим голосом, что Лин Цюши ощутил, как от этого тембра и интонации даже самые мелкие волоски на руках поднялись и мурашки побежали по коже. - Давай я... Я помогу тебе... — сбивчиво ответил Лин Цюши. Жуань Ланьчжу выдохнул и, казалось, глаза его ещё больше потемнели, когда он медленно обвел взглядом неровно вздымающуюся грудь Лин Цюши, плотно обтянутую тонким трикотажем майки, будто нарочно подчеркивающей очертания и рельефы его тела, делая еще более очевидными все мельчайшие детали. Голос его стал хриплым, когда он, не отрывая взгляда от Лин Цюши произнёс: - Да, пожалуйста, помоги мне с этим... При этом он подошел так близко к Лин Цюши, что пояс его брюк оказался практически на уровне глаз Лин Цюши. Лин Цюши опасался посмотреть вниз, хотя ему очень хотелось — какая-то непреодолимая сила, что-то в его голове настойчиво призывало это сделать. Но, если бы Лин Цюши обнаружил там то, что предполагал увидеть, он точно не знал бы, как на это реагировать и что делать дальше. Лин Цюши хотел пошутить, что Жуань Ланьчжу взрослый и смелый мужчина, а ведет себя, как маленький — не смог справиться с запонками, но фраза: "Ланьчжу, ты такой взрослый и смелый..." задохнулась на полпути, сорвавшись с его губ приглушенным шепотом: - Ланьчжу, ты такой... - Какой? — сверкнув глазами и вскинув брови, прошептал ему в такт Жуань Ланьчжу. - Красивый, — как завороженный, глядя ему в глаза, совсем уже еле слышно прошептал Лин Цюши, — но все так странно сегодня... - Цюши, тебе не понравился сегодняшний вечер? Или ты считаешь мое поведение странным? — Жуань Ланьчжу придвинулся ближе, опустившись на одно колено на кровать рядом с Лин Цюши. - Ах, нет, — отпрянув от него и попытавшись отстраниться немного назад, всполошился Лин Цюши, — все было просто великолепно! Спасибо тебе, до этого я никогда не бывал на... В таком красивом месте, — поправился Лин Цюши, подумав что слово "свидание" вроде как неуместно между двумя мужчинами-друзьями. - Возможно, стоит выбираться почаще, если тебе понравилось. Думаю, мы сможем посетить еще много красивых и уютных мест, где найдем, чем заняться, — все также шепотом ответил Жуань Ланьчжу и придвинулся еще ближе к Лин Цюши. - Я... я не против, — снова заикающимся шепотом ответил Лин Цюши, попытавшись отодвинуться еще немного дальше и внезапно уперевшись спиной в изголовье кровати. Отступать дальше было уже некуда. Осознав это, Лин Цюши почувствовал, как его накрывает приступ легкой паники. Жуань Ланьчжу, несмотря ни на что, продолжил свое наступление, очень медленно придвигаясь все ближе к лицу Лин Цюши: - Тогда попроси меня, — прошептал он и выглядел при этом таким уверенным и соблазнительным, поочередно переводя взгляд на его испуганные глаза и на плотно сомкнутые губы, и самодовольно наблюдая, как Лин Цюши под этим его обжигающим взглядом судорожно облизнул пересохшие от волнения губы. Лин Цюши совсем растерялся. Прав был Чэнь Фэй: напор Жуань Ланьчжу, мог кого угодно завести в тупик. Лин Цюши даже смотрел на него сейчас, как будто загнанная в угол мышь. И, как и в случае с загнанным зверьком, также примерно себя и ощущал. По крайней мере его сердце готово было выпрыгнуть из груди прямо в руки Жуань Ланьчжу, который, он не сомневался, точно сможет поймать его. Вот только вернет ли владельцу, оставит себе, или сделает трофейным экспонатом, поставив на одну из полок в своем наверняка очень дорогом и, разумеется, дизайнерском шкафу? - Попросить о чем? — не понял Лин Цюши, параллельно пытаясь потянуть время, пока не решил, что ему со всем этим делать и как реагировать? - Чтобы у сегодняшнего вечера было продолжение... — взгляд Жуань Ланьчжу притягивал, словно магнит, и настораживал одновременно. Спустя несколько мгновений Жуань Ланьчжу добавил: - Если ты сам этого хочешь, — с лёгкой, едва заметной долей некоторого замешательства и сомнения прошептал Жуань Ланьчжу. Прозвучало это уже не так уверенно, что удивило Лин Цюши, и дало ему возможность соскочить, выскользнуть из плена этого ввергающего почти в гипнотическую зависимость тяжелого темного взгляда и прекрасных губ, шепчущих все эти соблазняющие двусмысленные фразы. - Уже поздно, наверное, нам обоим стоит укладываться спать, чтобы выспаться. Иначе завтра мы будем не в лучшей форме, чтобы встретится с клиентом и тем более отправиться за Дверь, — резво, как будто заранее заготовленную фразу, выпалил Лин Цюши. Жуань Ланьчжу посмотрел на него еще несколько секунд, словно силясь понять, что у того на самом деле происходит в голове, а затем плавно отодвинулся. У него не было намерения принуждать Лин Цюши делать что-либо против его воли. Вздох разочарования, сорвавшийся при этом с его губ, Лин Цюши не забудет, наверное, никогда. Неприятным холодком кольнуло где-то в области сердца, но сделать с собой Лин Цюши ничего не мог. Как и поправить каким-то образом всю эту уже случившуюся ситуацию и необратимо упущенный, испорченный момент. «Что ж, — подумал про себя Лин Цюши, — значит, пусть все будет так. Как есть». Поначалу он был уверен, что поступил правильно. Однако, как только Жуань Ланьчжу неохотно отвел от него взгляд, а затем как-то уж слишком резко поднялся, чтобы потом так же быстро, не говоря ни слова, отойти от его кровати, Лин Цюши уже начал сожалеть об этом. Уже будучи на другом конце комнаты, крепко сжимая ручку и собираясь открыть дверь, чтобы уйти, Жуань Ланьчжу повернул голову в его сторону, в очередной раз демонстрируя безупречный профиль с двумя милыми родинками у правого глаза и прошептав: - Спокойной ночи, Цюши, — стремительно вышел. Дверь закрылась с легким, еле слышным щелчком, но от застывшей после этого кромешной тишины, этот негромкий звук гудящим многократным эхо повторился в голове Лин Цюши. Он откинулся на кровать и закрыл глаза от бессилия что-либо предпринять, в отчаянии от невозможности что-то изменить. Время нельзя отмотать вспять. Жуань Ланьчжу уже ушёл, и с этим ничего нельзя было сделать. Лин Цюши, крепко зажмурив глаза и до боли прикусив нижнюю губу, из последних сил сдерживал себя, не давая пробиться наружу рыданиям, но не в силах подавить тихие отчаянные всхлипы. Он в очередной раз задавался вопросом: Что он сделал опять не так? Вернее, почему он все время делает что-то не так? Что заставляет других в конечном итоге отворачиваться от него, игнорировать и пренебрегать его чувствами и потребностями, рано или поздно делая выбор не в его пользу. Почему в его жизни все вечно не так? Чего он снова испугался? Или кого? Потрясающе привлекательного, просто сногсшибательного Жуань Ланьчжу: с острой, как лезвие, линией ума; с грациозностью и уверенностью движений, словно горная река, стремительно и гордо несущая свои холодные мощные потоки среди камней и скал; с прекрасным лицом, словно ясный месяц на недосягаемой высоте темного ночного неба без звезд; с красивым и гибким, смелым телом, которым он столько раз прикрывал его, защищая от чьих бы то ни было нападок: коварных задверных тварей или жестоких подлых людей. Непревзойденного, невероятного, обворожительного, загадочного и опасного, и вместе с тем влекущего и пленяющего — Лин Цюши мог бы назвать еще много ярких эпитетов и сравнений для Жуань Ланьчжу, его Жуань Ланьчжу, того самого Жуань Ланьчжу, с таким неприкрытым желанием и страстью вожделевшего его только что. Лин Цюши ведь прекрасно все видит и понимает, просто боится до конца признаться себе и осознать тот неоспоримый факт, что ему не кажется, и он уже имел возможность даже несколько раз убедиться в этом: Жуань Ланьчжу смотрит только на него, заботится о нем больше, чем о других, его взгляд теплеет, когда их глаза встречаются, а руки задерживаются на его плече, бедре или колене дольше, чем того бы требовалось для простого дружеского жеста. Чего он испугался на этот раз? Что Жуань Ланьчжу завалит его в постель и будет любить до изнеможения ночь напролет. И что в этом такого? Они оба взрослые парни, ничем и ни с кем не связанные. Не сдерживаемые никакими другими обещаниями кому бы то ни было. Чего он боится, осознавая, что невидимая тонкая связь между ними с каждым днем только крепнет все больше? Или он боится увидеть со временем разочарование и холод уже по отношению к нему в этих завораживающе глубоких карих глазах? Боится в один НЕ прекрасный день НЕ увидеть в них своего отражения (возможно, даже уже на следующее утро, когда тот, получив желаемое, полностью утратит к нему всякий интерес)? Да, пожалуй, этого Лин Цюши боялся больше всего на свете, не один раз обжигавшись на людском непостоянстве. Но ведь Жуань Ланьчжу не такой. Точно не такой! Сердце ему это подсказывало, проблема в том, что он за эти долгие годы одиночества не доверял даже уже самому себе. Собирать в очередной раз свое многократно вдребезги разбитое на мелкие осколки сердце Лин Цюши, чувствовал, что он будет просто не в состоянии. Он боялся, что если на этот раз ему придется принять эту боль от Жуань Ланьчжу, он уже его просто не соберет. Лучше... Он глубоко и грустно вздохнул и в очередной раз решил, что лучше оставить все как есть. Уж лучше пусть они останутся в самом начале развития их отношений, зайдя чуть дальше границ обычной мужской крепкой дружбы, но не пересекая черту, из-за которой возврата назад, снова в это безоблачно-воздушное, парящее, возвышающее и окрыляющее состояние и ощущение нужности и ценности для значимого человека уже не будет. Лин Цюши пролежал так какое-то время. Сколько его прошло, он не мог сказать наверняка, но ему казалось, что он даже физически ощущает, как оно медленно утекает, словно песок сквозь пальцы. В конце концов он почувствовал, что засыпает. Уже находясь на границе яви и сна, он как будто почувствовал чье-то присутствие и приоткрыл глаза. Краем глаза он заметил легкое движение - темный силуэт фигуры Жуань Ланьчжу виднелся у самой двери, а затем бесшумно и быстро, словно пантера или леопард, стремительным движением он пробрался к кровати Лин Цюши. Его теплые руки скользнули под одежду, прикасаясь и блуждая по телу Лин Цюши, торопливо снимая майку и распутывая завязки на поясе домашних штанов, в конечном итоге избавившись и от них тоже, параллельно целуя изгибы его шеи и ключиц, еле касаясь, краем рта мазнув по груди, лаская соски и спускаясь все ниже по животу, выцеловывая влажную дорожку поверх его шрама. Голова Лин Цюши шла кругом (не хуже тех дверей, столько раз выстраивавшихся в замкнутый круг перед ними), собственное желание скручивалось плотным тяжелым кольцом где-то внизу живота, картинка перед глазами расплывалась. Странно, но он не слышал сейчас ничего, кроме собственного учащенного сердцебиения, сбившего дыхания, и пока еще легких поверхностных полустонов-полувсхлипов. Все это ощущалось невероятно приятным и возбуждающим. Жуань Ланьчжу все еще оставался полностью одетым. Лин Цюши решил, что пора это исправить: руки, которыми он обвивал его шею и плечи, потянулись к вороту его рубашки, а затем, кое-как справившись с ним, — ниже, ощущая под пальцами разгоряченную поверхность кожи и тонкую гладкую поверхность ткани его модной дорогой рубашки, высвобождая пуговицы из петель и постепенно, сантиметр за сантиметром, обнажая крепкую грудь и рельефные мышцы живота. Лин Цюши хотелось застонать только от одного их вида. С брюками Жуань Ланьчжу быстро управился сам, — ремень был также моментально откинут на край кровати, с которого стремительно сполз, словно змея, глухо ударившись пряжкой об пол, негромко взвизгнула молния на ширинке и вот брюки тоже оказались на полу. Жуань Ланьчжу не стал долго церемониться, и следом за брюками последовала очередь нижнего белья. Он оставался в одной расстегнутой рубашке, в просвете которой отчетливо был виден красивый рельеф его стройного крепкого тела. «Без одежды он выглядит еще лучше,» — вспоминая его утонченно-изящную фигуру, облаченную в дорогие дизайнерские костюмы, подумал Лин Цюши, — хотя даже странно, куда могло бы быть лучше...» Пока Лин Цюши разглядывая его, погрузился в свои воспоминания, он сам не заметил, как Жуань Ланьчжу отстранился от него. Несколько секунд Лин Цюши ощущал только прохладный комнатный воздух, внезапно соприкоснувшийся с его кожей, и различал слабо уловимый шорох и негромкие звуки со стороны Жуань Ланьчжу — нетрудно было догадаться — шелест разрываемой упаковки и раскатываемого по всей длине презерватива. В это мгновение Лин Цюши почувствовал себя таким хрупким и уязвимым, что захотелось сжаться на кровати, свернувшись в клубок. С другой стороны, нарастающее жгучее нестерпимое желание распаляло все больше, обжигая все внутри и заставляя все отчетливее ощущать острую потребность поскорее облегчить участь собственного давно уже твердого члена. Дальше все было для Лин Цюши, как сквозь пелену тумана: он почувствовал сильные руки Жуань Ланьчжу, плавно, как будто он ничего не весил, приподнявшие его над поверхностью кровати и направившие обхватить его поясницу ногами. Затем, поддерживая его снизу под бедра, он развернулся вместе с Лин Цюши на руках и прислонил его спиной к неглубокой нише в стене. Ноги Лин Цюши задели стоящую рядом тумбу со всякими мелочами, тут же полетевшими на пол. Перехватив руки ближе к его ягодицам, и, оперев Лин Цюши спиной и плечами на стену позади них, тем самым сместив центр тяжести тела Лин Цюши и дав дополнительную точку опоры так, что тот мог уже не хвататься судорожно за его плечи руками, Жуань Ланьчжу потянул его бедра на себя, медленно проходясь своим твердым, мощным, болезненно напряженным членом между его ягодиц. Жуань Ланьчжу продолжал какое-то время его дразнить, поглаживая и распаляя, не давая возможности почувствовать его ближе и плотнее, а затем внезапно вошел в него. Дальше Лин Цюши уже слабо осознавал происходящее. Он помнил только узкую полоску света, проникавшего из коридора сквозь щель в двери, расплывающуюся в его глазах жёлтыми полусферами, сильные руки Жуань Ланьчжу, крепко сжимавшие его бедра, белую рубашку, беспомощно свисающую с его предплечий (запонки ведь они так и не расстегнули), и толчки внутри собственного тела, глубокие, размеренные толчки, по мере ускорения темпа становившиеся все более неконтролируемыми и резкими. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Визуально он мог зафиксироваться только на этих белых полосах ткани и на руках Жуань Ланьчжу, с рельефно прочерченным четким рисунком вен и напряженными сильными мышцами. Восприятия Лин Цюши теперь уже хватало только на собственные вдох-выдох — в такт движениям Жуань Ланьчжу. Его бесконечным умопомрачительным движениям, затуманивающим, застилающим сладким ядом боли, смешанной с сильным, сбивающим все привычные ощущения, одурманивающим, возбуждающим, с резкими и мощными, стойко накатывающими волнами удовольствием, его и без того уже поплывшее сознание. Балансируя на тонкой грани, он ощущал себя как будто проваливающимся в иную реальность. Внезапно Лин Цюши почувствовал резкую странную боль внизу живота. От неожиданности он зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на своей кровати и сжимающим спинку Каштана, сидящего на его животе, и отчаянно желающего вырваться из столь сильных тисков неожиданных объятий, опасающегося за неприкосновенность своей хрупкой кошачьей шкурки, и потому через слой ткани вцепившегося, что есть сил, когтями в кожу Лин Цюши. - Каштан! Ты мне весь живот ободрал… — в сердцах, расстроенно заметил Лин Цюши, — Это твоя маленькая кошачья месть? Каштан жалобно мяукнул в ответ. - Ну да что уж теперь… — быстро отошел Лин Цюши. В принципе, Лин Цюши не сильно расстроился фактом появления на собственном животе шрамов, оставленных в неравном бою несговорчивым животным. Вряд ли их кто-то увидит до того, как они заживут и бесследно исчезнут. Какое-то время эти следы от кошачьих когтей будут ему напоминать об этой «сумасшедшей» ночи, проведенной наедине с самим собой и с образом Жуань Ланьчжу. По крайней мере, хоть что-то, пусть столь неожиданно и услужливо подкинутое ему его же собственным воображением. Можно довольствоваться пока и этим. Ведь ему до сих пор не нужно было многого от жизни, и, только встретив Жуань Ланьчжу, он начал осознавать, что он может и хочет надеяться на большее. На что-то неизмеримо большее и подходящее именно ему. По крайней мере теперь, рядом с Жуань Ланьчжу, он очень хотел верить, он чувствовал, что имеет право на это надеяться.