Этот мир слишком мал для моей любви

...Легко быть зверем и легко быть богом, Быть человеком - это тяжело. Е. Винокуров Поздно вечером, когда все уже улеглись спать, а на улице снова шёл ливень, Жуань Ланьчжу и Лин Цюши решили опробовать зонт, найденный ими днем в комнате Хранителя. Эксперимент прошёл успешно. Сегодня никто не намок, значит, можно было рассчитывать, что ночью никто не умрет. Если не будет новой Саоцин-Нян, завтра весь день будет идти дождь, но для них это больше не было препятствием на пути к Ключу и благополучному выходу из этой Двери. - Сегодня сможем хорошо выспаться, — со светлой улыбкой радостно произнёс Жуань Ланьчжу. Однако у Судьбы были свои планы на эту ночь. Они вернулись в комнату. Время было позднее, на улице был ливень, заняться все равно было особо нечем, поэтому Жуань Ланьчжу и Лин Цюши, по привычке пожелав друг другу спокойной ночи, разместились по своим кроватям. Тишину нарушал лишь мерный стук ударявшихся о крышу крупных капель. Ночью успевший уже было задремать Лин Цюши проснулся от нехорошего скрежешущего звука, как будто растрескивающегося от повышенной нагрузки стекла. Спросонья, слегка потерев глаза, и ощутив неприятную прохладу поверх своей одежды, он толком ничего не мог понять. Повернув голову к источнику этого странного, еле уловимого (но не с его слухом!) шума, краем глаза он успел зафиксировать, как несколько тяжелых капель упали откуда-то сверху на его тонкую, терракотового оттенка куртку, и большое темное пятно с некрасивыми нечеткими краями неумолимо начало расползаться по поверхности его плеча… - Вот же… что за черт! — вполголоса выругался Лин Цюши. Несколько мучительных секунд он раздумывал, что ему следует предпринять. - О, нет… - прошептал одними губами Жуань Ланьчжу, его взгляд был прикован к влажному пятну. Лин Цюши почувствовал, как в это самое время был буквально поднят с кровати, мгновенно перехваченный сильными руками Жуань Ланьчжу, успевшим при этом снять с него и куртку, и надетую под ней белую водолазку, которую тот буквально разорвал руками, словно это было не плотного переплетения вязаное полотно, а редкая, просвечивающая марля. Лин Цюши только успел увидеть, как разлетаются в разные стороны обрывки светлой ткани, которые совсем ещё недавно были его вещью. - Ланьчжу, что ты делаешь? - как будто все еще находясь под воздействием недавнего сна, озадаченно произнес Лин Цюши. Однако его сон как рукой сняло, а глаза расширились, когда он внезапно осознал,что только что произошло. Он чуть было не промок! Вернее, если быть точным, одежда намокла, но чисто технически до его кожи, благодаря стараниям и молниеносной реакции Жуань Ланьчжу, вода не успела добраться. Они оба, как по команде, одновременно подняли головы и устремили взгляды вверх. Крыша над самой кроватью Лин Цюши оказалась пробита, и вода тонкими струйками торопливо просачивалась сквозь отверстие в комнату. Сомнений в том, что это сделал Ян Шихэ на этот раз не возникло, но то ли он торопился, то ли намеренно не довел начатое до конца, чтобы застать ничего не подозревающего Лин Цюши врасплох посреди ночи, — скопившаяся в одном из пазов черепицы вода под собственным весом продавила, видимо, еле наметившуюся трещину и проложила себе дорогу вниз, к мирно спящему Лин Цюши. «Неужели этому ублюдку Ян Шихэ, с явно ограниченной фантазией и мышлением, удалось провернуть этот трюк во второй раз?» — пронеслось в голове Жуань Ланьчжу. Затем он перевел взгляд на стоявшего рядом полуголого Лин Цюши и, поспешно сняв свое пальто, протянул ему. - Спасибо, — только и смог сказать Лин Цюши, с искренней благодарностью глядя в глаза напротив. Жуань Ланьчжу не смог выдержать такого открытого взгляда в совокупности со столь же открытым телом Лин Цюши, за все это время впервые увидев его обнаженным по пояс. Он отвел взгляд, и, скрывая свое участившееся сердцебиение, забрался на собственную кровать, чтобы осмотреть участок крыши над ней. И хотя его кровать оставалась сухой, а черепица над ней — целой, им все равно пришлось искать новую комнату, так как разместиться вдвоем на узкой односпальной кровати не представлялось возможным. Однако, как выяснилось, Ян Шихэ был настолько же подл, насколько и проворен, — он успел повредить крыши над абсолютно всеми свободными комнатами. Оставив это бесполезное занятие, они решили вернуться в свою первоначальную комнату. Разместив для сбора воды глубокую вазу из-под цветка на кровати Лин Цюши, чтобы за ночь дождем не затопило вообще всю комнату, Жуань Ланьчжу, несмотря на слабые протесты Лин Цюши, лег на полу недалеко от входной двери, так что ее невозможно было бы открыть снаружи, не потревожив его. Посмотрев снизу вверх на ссутулившуюся фигуру Лин Цюши, в накинутом на плечи его пальто и сидящего на его кровати, он тепло улыбнулся: - Обернись им, как одеялом, и ложись отдыхать. Ни о чем не думай. Я могу спать где угодно. Могу вообще не спать. Лин Цюши повозился немного на кровати, сопровождая все это горестными вздохами и трагическим сопением, но Жуань Ланьчжу с легкой полуулыбкой на губах, как ни в чем не бывало, пожелал ему спокойной ночи и тут же прикрыл глаза, ясно давая понять, что никаких возражений не примет. Ну что ж, Лин Цюши, встречно пожелав ему того же, примостился поближе к стене и тоже закрыл глаза. Тусклый свет ночных ламп, по уже проверенной не одними Дверями привычке, они гасить не стали. Прошло достаточно много времени, но Лин Цюши никак не мог уснуть. Сквозь пробитую крышу сочилась вода, холодный ночной воздух, теперь беспрепятственно проникавший снаружи, казалось, пропитал все вокруг, тяжелыми слоями опускаясь и распространяясь по комнате. Лин Цюши поежился на кровати. «Должно быть на полу Жуань Ланьчжу еще неуютнее», — сразу подумал он. Наконец Лин Цюши не выдержал, встал, подошел к лежащему на полу в, как всегда, невозмутимо уверенной позе Жуань Ланьчжу, и, опустившись на колени, прошептал: - Я не могу так. Жуань Ланьчжу тут же открыл глаза и поднял на него блестящий взгляд. - И ты думаешь, моя совесть позволит мне спокойно смотреть на то, как ты в этой тонкой водолазке замерзаешь здесь ночью? — продолжил Лин Цюши. — Думаю, тебе следует снять свою одежду. Раздевайся! Жуань Ланьчжу, не шевелясь, продолжал молча смотреть на него. Вместо ответа на его безмолвный вопрос, застывший в красивых выразительных глазах, Лин Цюши распахнул полы пальто, в немного неловкой попытке то ли обнять, то ли накрыть Жуань Ланьчжу пальто положив руки на его плечи. Замерев таким образом на несколько секунд, затем он продолжил свою фразу, которая немало удивила Жуань Ланьчжу: - Я читал, что так люди иногда согревались в условиях сильного холода, если оставались без всего: без специально снаряжения, включая и внешние устройства для обогрева, в форс-мажорных обстоятельствах, в суровых природных условиях, например, высоко в горах или далеко в лесу. Они раздевались до белья, но мы можем остаться, конечно, в брюках, ложились рядом вплотную и согревали друг друга теплом собственных тел, по возможности заизолировавшись оставшимися вещами от внешней среды. Жуань Ланьчжу мог бы, конечно, возразить, что они находятся, к счастью, далеко не в столь диких условиях, да и холод был вполне терпим, но предложение Лин Цюши вызвало в нем настолько живой отклик, даже не известно чем в большей степени вызванный: благодарностью за заботу о нем или соблазном и предвкушением крепких взаимных объятий на протяжении всей ночи. К тому же он сильно тревожился насчет того, не сработает ли теперь из-за этого инцидента на Лин Цюши условие смерти (отчасти и поэтому тоже расположившись так, чтобы ни войти ни выйти из комнаты никто бы не смог, не разбудив его), хотя и не озвучил этого вслух, чтобы не тревожить Лин Цюши лишний раз — ему и так, очевидно, хватило на сегодня впечатлений. - Как нам повезло, что ты такой начитанный! — попытавшись скрыть низкие, хрипловатые ноты в голосе, заметил Жуань Ланьчжу. — Давай тогда поступим так: ты наденешь мою водолазку, я обниму тебя со спины и мы оба накроемся, завернемся в пальто, — мягко отстранившись, и убрав его руки со своих плеч, сказал Жуань Ланьчжу. Разумеется, он скрыл свои опасения, что может просто физически не выдержать и не сможет сам себя контролировать до конца, поскольку, что бы они ни делали вместе этой ночью, просто лежа рядом полуголыми или катаясь по полу в обнимку и сплетаясь клубком, словно змеи, хоть до самого утра, он был бы не готов отказаться от чего бы то ни было, что когда-либо смог бы предложить ему Лин Цюши, а учитывая, что злодей Ян Шихэ был всегда начеку, и зная, что его подлости и коварству не было разумного предела, настолько серьезно сейчас отвлечься, поддавшись жару желания, обретя и растворившись, наконец, друг в друге, в этих сладких томительных моментах долгожданной физической близости, забывшись, потеряв хотя бы ненадолго голову, оставив бдительность и осторожность, — все это запросто могло бы привести к фатальным последствиям, ведь было чревато не только потерей контроля над ситуацией, но и опасно физическим устранением их обоих. Потерять Лин Цюши Жуань Ланьчжу никак не мог себе позволить, этого он никогда бы себе не простил, ни при каких обстоятельствах, поэтому, как бы ему ни хотелось оказаться сейчас кожа к коже к худощавому, угловатому, но от этого не менее вожделенному телу Лин Цюши, пришлось оставить между ними хотя бы этот небольшой и весьма условный барьер в виде тонкой ткани его собственной водолазки... Ни один мускул в его теле не дрогнул, пока он лежал позади Лин Цюши, обнимая его со спины, но он не мог перестать думать о нем. В его голове один за другим начали всплывать эпизоды с Лин Цюши, обрывки его фраз и даже целый разговор, совсем недавно произошедший между ними накануне вхождения в эту Дверь, когда они вместе с другими жильцами Обсидиана, как обычно, сидели в гостиной за ужином. После того как Чэн Цяньли, насмотревшись накануне ночью очередных низкопробных ужастиков, и неся разную несуразицу, в потоке своих размышлений вслух имел неосторожность спросить, может ли один и тот же человек одинаково нравиться и мужчинам, и женщинам (ему, понятно, никто не ответил, а братец быстро увел его в комнату после грозящего растерзать на месте взгляда Жуань Ланьчжу, обращенного в сторону недалекого паренька), Лин Цюши, зацепившись за эту фразу, вновь переадресовал ее Жуань Ланьчжу, когда те в очередной раз были тактично оставлены командой Обсидиана вдвоем за обеденным столом. Жуань Ланьчжу вспомнил сейчас, как ответил ему тогда: - Видишь ли, есть небольшая и довольно редкая категория людей, которые могут быть одинаково привлекательны и для своего, и для противоположного пола. - О-о-о, — многозначительно протянул Лин Цюши, а затем, покраснев, как будто невзначай спросил: - Как думаешь, я мог бы принадлежать к такой категории людей? - Безусловно... — тут же отозвался Жуань Ланьчжу, — ты очень привлекателен, — чем заставил Лин Цюши покраснеть еще больше. - Но тогда как таким людям сделать свой выбор? — продолжил задавать неудобные для него самого вопросы Лин Цюши. - Если у тебя ещё не было опыта в любви, тогда, думаю, тебе просто стоит самому решить, как далеко ты готов зайти и с кем, — несколько небрежно ответил Жуань Ланьчжу, попытавшись скрыть ощущение безмерной пустоты и тревожной тоски внутри, невыносимое желание тактильного контакта и возможности говорить открыто на неоднозначные темы, отвечая прямо, как есть, на любые вопросы Лин Цюши. Конечно, он умолчал о том, что за последние несколько месяцев, проведенных рядом с Лин Цюши, он познал не только любовь и дружбу, но и другие, противоположные, стороны человеческой сущности, последовательно сменяя друг друга, проявляющиеся в нем: непреодолимое смутное влечение, откровенное физическое вожделение, разъедающую сердце тяжелую жгучую ревность, застилающие сознание собственнические инстинкты. Сейчас же, лежа вдвоем в неуютной пустоте и холоде этой гостиницы, находясь так нестерпимо близко и все же невыносимо далеко, вспоминая теплую атмосферу, приглушенный свет, приятные запахи еды и спокойные краски успевшего стать им родным дома Обсидиана, он подумал о том, как хотел бы продолжить свою фразу: - Любовь нельзя навязать силой. Я хотел бы быть любимым тобой, но не смею так далеко загадывать и настаивать на большем, чтобы не потерять то, что уже есть в настоящем, и чтобы не причинить тебе боль. Тем не менее, я ничего не могу с собой поделать: больше всего на свете я хочу надеяться на взаимность. Как же тяжело было находится рядом с Лин Цюши вот так, согревая его в своих объятиях, но не имея возможности прикоснуться по-другому, развернуть его к себе одним властным движением и впиться в столь желанные губы… Они лежали буквально тело к телу, так близко, что чувствительный нос Жуань Ланьчжу улавливал легкий запах волос, чуть влажной, потеющей под его собственным дыханием кожи на затылке Лин Цюши, под пальцами ощущалось ритмичное движение груди, подрагивающей от сумасшедшего сердцебиения горячего, чуткого сердца под хрупкими ребрами. В Жуань Ланьчжу была заложена огромная сила, так что, если бы он вдруг захотел, ребра Лин Цюши действительно могли бы оказаться очень хрупкими под его руками. И сам Лин Цюши, такой тонкий и звонкий, выглядящий со стороны слишком высоким и немного нескладным, казался ему сейчас таким уязвимым и ранимым в его руках. Как же сильно Жуань Ланьчжу хотел его. Настолько мощное, трудно преодолеваемое желание, что от него сводило скулы до скрежета зубов, до того, что приходилось стискивать челюсти, чтобы только не вонзить их в бледные плечи напротив. Хотелось вжаться в него или вжать его в себя еще сильнее, еще плотнее, пока между ними не осталось бы никакого расстояния, пока они не слились бы в одно целое, все равно как, хотя бы таким способом… Хотелось до дрожи в пальцах провести по его густым темным непослушным волосам, тонкой шее и острым ключицам, забраться под водолазку и почувствовать, как Лин Цюши вздрогнет от внезапного прикосновения, услышать как он стонет в голос, чутко реагируя на его дразнящие и распаляющие ласки, и просит о большем. И он не мог этого сделать! Да, черт возьми, Жуань Ланьчжу снова не мог ничего сделать из того, что хотел бы, о чем так давно мечтал. Не мог позволить себе сдвинуться с места ни на еще один проклятый сантиметр, разделяющий их, чтобы дать Лин Цюши ясно понять и почувствовать, насколько реально сильно его желание. Наоборот, ему пришлось слегка отстранить от него нижнюю часть своего тела, чтобы не смущать и не вводить того в смятение. Но и это было не самым страшным, ведь больше всего на свете Жуань Ланьчжу боялся потерять Лин Цюши в эту ночь, окончательно и бесповоротно пропустить момент, когда ведомый только ему слышимой дурацкой детской песенкой-считалкой Лин Цюши мог бы навсегда выскользнуть из его рук. Они ведь не знали наверняка, что считалось за условие смерти. Считалась ли промокшая, пусть и слегка, одежда за попадание под дождь. Ведь тело Лин Цюши благодаря отличной скорости реакции Жуань Ланьчжу осталось сухим, коварная влага не успела затронуть кожу (да даже если бы и случилось так, Жуань Ланьчжу был готов своим собственным языком слизать, убрать, устранить все следы, всю влагу до последней капли с любого участка тела Лин Цюши). Так они пролежали до самого утра. Всю ночь Жуань Ланьчжу не смыкал глаз. Он хотел бы шептать слова утешения Лин Цюши и подбадривать его, но боялся, что его самообладания не хватит на них двоих, тем более, Лин Цюши был так близко, слишком близко, на опасно близком расстоянии, и если бы Жуань Ланьчжу заговорил с ним своим низким, севшим от возбуждения и нервного перенапряжения голосом, он с головой выдал бы себя и реакцию своего тела на Лин Цюши, после чего не смог бы поручиться за себя и свое дальнейшее поведение, чтобы не распластать ни о чем не подозревающего Лин Цюши в тот же момент под собой и больше ни в чем не сдерживаться, — чего именно в этой Двери именно сегодня ночью им нужно было стараться избегать всеми силами, чтобы не попасться в руки кровавого мясника Ян Шихэ. Лин Цюши тоже не мог уснуть, но лежал как мышка, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не спровоцировать Жуань Ланьчжу обнять его покрепче и прижаться поближе, иначе, чего он опасался и что старался предотвратить, тот мог бы ощутить его явно обозначившееся возбуждение. Лин Цюши чувствовал, как постепенно погружается в сон. Он видел какие-то поверхностные образы, которые он запомнил только странными цветными обрывками: то вспоминал, как впервые увидел Жуань Ланьчжу: его длинную, падающую на лоб челку, игривый тон и обжигающий взгляд; то представлял, как называет Жуань Ланьчжу красавчиком; то думал, как лучше признаться ему в любви. «О, неужели это было мое истинное восприятие Жуань Ланьчжу? Уже тогда?» — сквозь сон попытался проанализировать свои мысли Лин Цюши. Потом в его голове начали всплывать фрагменты их с Жуань Ланьчжу разговоров и разных, услышанных им ранее, чьих-то фраз: - Вот ты безбашенный счастливчик! — свою случайную реплику и неожиданный ответ Жуань Ланьчжу: - Я даже счастливее, чем ты думаешь. - Немногие могут выдержать напор Жуань-гэ... - Рано или поздно все умрем, так почему бы не сосредоточиться на том, что любишь... - Разве ты не видишь, что нравишься ей?.. - Я многое умею, ты даже не представляешь...» Уснул он только под утро, расслабившись и обмякнув в руках Жуань Ланьчжу, чего тот конечно не мог не заметить. Ну хотя бы ночь прошла относительно спокойно, и его любимый Лин Цюши спал здесь, рядом, возле него, в его объятиях, никуда не отлучаясь и даже не пошевелившись ни разу. «При всей кажущейся на первый взгляд чрезмерной мягкости и уступчивости Лин Цюши у него просто стальные нервы»,— мысленно позавидовал его выдержке Жуань Ланьчжу. Утро встретило их хмурым небом и непрекращающимся дождем, а это означало, что условие смерти не было выполнено Лин Цюши. Либо (что обрадовало бы Жуань Ланьчжу несказанно больше), что он имел иммунитет в этой игровой версии Гао Давэя, но проверять это предположение повторно для подтверждения своей догадки Жуань Ланьчжу не согласился бы ни за что на свете. Как и провести еще одну ночь вот так, имея Лин Цюши, мягкого и теплого, податливого и столь желанного Лин Цюши в своих руках, полностью располагая его телом, и не имея совершенно никакой возможности нормально, полноценно прикасаться к нему и в полной мере наслаждаться ответными ласками.