Хроники : Потерянные и найденные

Дверь в номер 401 распахнулась с пронзительным визгом, звук отдавался эхом, словно гвозди по стеклу. Линь Цюши и Жуань Наньчжу замешкались на пороге, их дыхание сбилось, когда они уставились в бездну за ней. То, что когда-то было тусклым, разлагающимся гостиничным номером, теперь было закрученной пустотой, хаотичным царством, где сама реальность, казалось, распалась. Воздух был удушающим, густым, как болото, и каждый вдох ощущался так, словно он затягивал осколки стекла в легкие. Стены гротескно пульсировали, вены пересекали плоть, капала кровь, которая собиралась в застывшие ручейки на покоробленных половицах. Ровный гул наполнял пространство — пульс, как бьющееся сердце, его ритм был тяжелым от злобы. В центре комнаты возвышался гротескный алтарь, построенный из костей и сухожилий, связанных вместе с неестественной точностью. Некоторые кости были человеческими, их происхождение безошибочно угадывалось по знакомому изгибу бедренных костей или хрупким клеткам реберных костей. Другие были крупнее, скрученные в формы, которыми не должно обладать ни одно живое существо. На вершине алтаря покоилась небольшая коробка, светящаяся слабым, зловещим красным светом. Вокруг нее были разбросаны останки провалившихся участников — тела, изуродованные до неузнаваемости, их лица были искажены в выражениях чистого, нефильтрованного ужаса. Линь Цюши с трудом сглотнул, желчь подступила к горлу. «Это не просто ужас. Это… бойня». «Это сердце этой двери», — ответил Руан Наньчжу, его голос был холодным и ровным. «Пища для страха и смерти». Его острые глаза осматривали комнату, улавливая каждую зловещую деталь. «Все, что здесь произошло — все безумие, весь ужас — все это было задумано, чтобы привести нас к этому моменту». Словно вызванный его словами, воздух стал тяжелее, надавливая на их плечи, словно ощутимая сила. Тени начали собираться в дальнем углу комнаты, закручиваясь и складываясь в массивную, гротескную форму. Существо возникло из темноты, словно кошмар, обретший плоть, его форма постоянно менялась, словно оно не могло решить, чем оно должно быть. Зазубренные усики хлестали, с их кончиков капал черный ихор. Его лицо — или то, что выдавалось за лицо — представляло собой ужасающий коллаж из глаз и ртов, каждый из которых кричал или смотрел в безмолвной злобе. Земля дрожала под его тяжестью, присутствие существа было оскорблением самой реальности. «Что это?» — прошептал Цюши, крепко сжимая свой фонарик, как будто он мог защитить его от злобы существа. «Источник», — ответил Наньчжу, его голос был ровным, но с нотками стали. «Истинная форма двери — тот, кто дергает за ниточки. Он не просто поглощает страх. Он его создает». Существо издало оглушительный рев, его щупальца хлестали воздух со звуком, похожим на щелчок кнута. Кровь лилась из пульсирующих стен, собираясь на полу тошнотворными волнами. «Шевели!» — рявкнул Наньчжу, отдергивая Цюши в сторону, когда усик ударил по тому месту, где он только что стоял. Удар расколол половицы, разбросав осколки дерева. Наньчжу бросил в существо талисман, бумага вспыхнула в воздухе ярким золотым светом. Она ударила зверя, заставив его отступить, но существо почти мгновенно оправилось, его щупальца извивались от ярости. «Нам нужна эта коробка», — сказал Наньчжу напряженным голосом. «Это ключ. Все остальное — отвлечение». Цюши кивнул, сжав челюсти. «Прикрой меня». С глубоким вздохом он побежал к алтарю. Существо прыгнуло, его массивная форма заколебалась, когда оно сократило расстояние, но Наньчжу перехватил его другим талисманом. Комната осветилась, как шторм, золотые вспышки смешались с багровым сиянием алтаря. Зверь завизжал от боли, отшатнувшись, но его щупальца продолжали хлестать, заставляя Цюши петлять и уклоняться, когда он приближался к алтарю. Каждый шаг казался вечностью. Земля под ним двигалась и стонала, грозя рухнуть. Шепот становился громче, проникая в его разум, хор отчаяния и агонии, заставивший его замереть на мгновение. «Цюши!» — прорезал какофонию голос Наньчжу, резкий и властный. «Сосредоточьтесь!» Слова вернули Цюши в момент. Стиснув зубы, он рванулся вперед, сомкнув руку вокруг светящейся коробки. В тот момент, когда он коснулся ее, шепот превратился в крики. Существо издало гортанный рев, его форма распалась, когда оно устремилось к алтарю. Цюши отступил назад, прижимая коробку к груди, когда щупальца зверя потянулись к нему. «Не сегодня», — прорычал Наньчжу, бросаясь между ними. Он ударил талисманом прямо по извивающейся фигуре существа, бумага вспыхнула интенсивным белым пламенем. Существо закричало, его тело яростно содрогалось, когда огонь поглотил его. Стены начали трескаться и разваливаться, пульсирующие вены высыхали, когда алтарь рассыпался в пыль. Цюши отшатнулся назад, его ноги дрожали, когда гнетущая атмосфера рассеялась. Существо издало последний, оглушительный вопль, прежде чем рухнуть в лужу черного ихора, который быстро растворился в небытии. Коробка в руках Цюши потускнела, красное свечение угасло, пока не осталось только самое слабое мерцание. Его пальцы дрожали, когда он передал ее Наньчжу, который открыл ее с кропотливой осторожностью. Внутри был осколок стекла, слабо светящийся жутким светом. «Еще один фрагмент зеркала. Такой же, как тот, что мы нашли ранее», — тихо сказал Наньчжу, его голос был задумчивым. «Эта дверь не просто питалась — она отражала. Она усиливала все: страх, боль, смерть. Она черпала из нас, превращала наши худшие кошмары в реальность, а затем питалась ими». Цюши вздрогнул, слова Наньчжу тяжелым грузом легли на его плечи. «А теперь?» «Теперь», — сказал Наньчжу, пряча осколок в рукав, — «мы уходим. Эта дверь не удержится без своего сердца». Комната яростно содрогнулась, стены рухнули, когда земля под ними раскололась. Наньчжу схватил Цюши за руку, потянув его к выходу. Они помчались через рушащееся пространство, эхо последних предсмертных мук двери преследовало их. Вырвавшись на открытый воздух, они спотыкались и останавливались, задыхаясь. Гнетущая миазма, которая цеплялась за них, исчезла, сменившись прохладным, чистым запахом утра. Цюши наклонился, положив руки на колени и переводя дыхание. «Это было... худшее, что было». Наньчжу слабо ухмыльнулся, поправляя рукава, словно он только что не столкнулся с кошмаром. «Возможно. Но, по крайней мере, на этот раз мы дали ему повод для страха». В его кармане слабо пульсировал осколок, леденящее душу напоминание о том, что, хотя комнаты 401 больше нет, ее отголоски, возможно, никогда по-настоящему не исчезнут.